Орнитолог найдет на этом острове множество любопытных экземпляров, называемых «мэн» на языке туземцев. Повсюду порхали лори, вид ярко-красных попугаев, папу, с такими же рычащими голосами, [124] как у самих папуасов, никобарские голуби, [125] белогрудые вороны, которых туземцы называют «коко», множество голубей и попугаев самой невероятной расцветки с удивительно вкусным и ароматным мясом. Когда наши путешественники приближались к берегу, они спугивали тучи ласточек, зимородков и мухоловок всех возможных видов и расцветок. Черепахи ползали по песку, устрашающего вида акулы кишели в воде, а над всем этим почти неподвижно парили в воздухе морские орланы.
Что же говорить о прибрежных отмелях, представляющих для конхиолога [126] настоящее богатство, неисчерпаемый источник радости: ракушковые ракообразные, [127] креветки, губки, мадрепоровые кораллы, хрящевидные, устрицы, съедобные моллюски, актинии, медузы.
Но внимание Хаукинса и Ната Джибсона привлекали главным образом скарабы [128] и улитки, которые прячутся во влажных листьях прибрежных растений и образцы которых можно иногда найти на скалах далеко от воды. И Нат Джибсон тут же принялся рассказывать Зигеру об особенностях удивительных моллюсков:
Мне кажется, что именно рыбы сопровождают этих путешественников в их наземных странствиях, и господа Кип вроде бы встречали таких на острове Норфолк.
— Вы говорите о прыгающих морских собачках, [129] - заметил Зигер.
— Именно, — подтвердил Хаукинс.
— Да, их здесь множество, и вы встретитесь с ними в Порт-Праслине. Это амфибии, живущие как в пресной, так и в соленой воде, они бегают по пляжу, прыгают, как двуутробки, и лазают по кустам, как насекомые.
За поворотом показалось жилище мистера Зигера — вилла, построенная из дерева и окруженная живой зеленой изгородью. Вильгельмштаф встречал посетителей стройными рядами кокосовых пальм и бананов, апельсиновых деревьев, тенистой листвой. Первый этаж постройки располагался под брезентовым навесом, столь необходимым при частых дождях, которые делали вполне сносным климат этого архипелага, расположенного у экватора.
Госпожа Зигер, женщина лет сорока, немка, как и ее муж, радостно устремилась навстречу гостям, как только калитка открылась.
— Ах! Господин Хаукинс, — воскликнула она, протягивая руку старому другу, — как я счастлива видеть вас!..
— Да и я не менее, отвечал Хаукинс, целуя госпожу Зигер в обе щеки. — Вот уже четыре года, как вы не были в Хобарте…
— Четыре с половиной, мистер Хаукинс!
— Несмотря на эти лишние полгода, вы ничуть не изменились!
— Нельзя сказать того же о Нате Джибсоне, воскликнула госпожа Зигер, — вот уж кто очень изменился! Он уж больше не мальчик, а молодой человек.
— Который просит разрешения тоже обнять вас, — сказал Нат.
— А где же ваш отец?
— Он остался на борту, — ответил Хаукинc, — но непременно будет к обеду.
У четы Зигер не было детей, и они жили в этом доме одни с немецкой парой, прислуживавшей им. В домике рядом расположилась семья поселенцев, которая занималась земледелием и обеспечивала себе доход, нанимая иногда на работу туземных женщин. Здесь на полях в тысячу квадратных миль возделывали сахарный тростник, батат, таро и ямс.
Перед домом расстилался зеленый ковер, украшенный веерными пальмами и орошаемый небольшим отводом от соседнего ручья. Позади располагался птичий двор, где бродили куры, которых туземцы называют «петухами», и прекрасный вольер, населенный редчайшими птицами архипелага.
К полудню все собрались за прекрасно сервированным столом. Никто не страдал отсутствием аппетита. Птица, различные дары моря, капустная пальма, батат, лакой, бананы, апельсины и кокосовые орехи — ничто не осталось без внимания гостей. Что уж говорить о винах, доставленных из погребов Франции и Германии! Мистер Хаукинс, мистер Джибсон, Карл и Питер Кип все наперебой расхваливали искусство хозяйки, не переставая удивляться разнообразию блюд.
— И все же есть одно блюдо, которое мы не можем вам предложить. И только потому, что его больше у нас не готовят, — сказал мистер Зигер.
— Какое же? — осведомился Хаукинс.
Паштет из саго, кокосовых орехов и человечьих мозгов…
— И это вкусно? воскликнул Нат.
— Королевская еда!
— Вам приходилось ее пробовать? — рассмеялся Хаукинс.
— Никогда, и теперь уж не придется…
— Вот что значит разрушить традиции каннибализма в стране, — воскликнул капитан.
— Вот именно, мой дорогой Джибсон!
Сразу после обеда капитан собрался на корабль. Он по-прежнему очень боялся дезертирства и не оставлял надолго свой экипаж.
В это самое время на камбузе «Джеймса Кука» шли бурные дебаты между боцманом, Вэном Модом и матросами, нанятыми в Данидине.
— Мы решили сбежать сегодня вечером, — заявил Сэкстон.
— Подождите до отплытия, — уговаривал боцман, — всего несколько дней…
— Ты нам уже двадцать раз пел эту песню, огрызнулся Кейл, — и в результате мы пришли в Порт-Праслин, а через три недели направимся в Хобарт!
— Ну ладно, — заметил Мод, — сбежите, а что вы здесь будете делать?
Тут к камбузу подошел юнга. Джим давно уже заметил, что боцман и Вэн Мод довольно часто собираются вместе с новичками и о чем-то спорят, но так, чтобы никто не слышал.
— Ты что здесь делаешь, юнга? — заметив его, крикнул Флиг Балт.
— Пришел за обедом.
— Пообедаешь позже! А сейчас приберись в наших каютах.
— К тому же я не уверен, что ты уже убрал в каюте пассажиров, — добавил Вэн Мод, — не миновать тебе виселицы, паршивец…