И вообще верно ли делаю, что преподаю им эту лабуду? Ну, не лабуду, это я, как всегда, перегибаю, но не лучше ли сразу учить их работать с импами? Ведь в школах уже разрешено пользоваться калькуляторами, дети перестают считать в уме, никто не знает таблицу умножения, личная грамотность резко упала, ибо комп вылавливает все ошибки и поправляет…
Хотя нет, в военных академиях изучают и тактику применения Ганнибалом слонов, и преимущества македонской фаланги, и хитрости, с помощью которых Фемистокл разгромил Ксеркса в Саломинском бою, хотя вся эта фигня была бесполезна даже в прошлый век пулеметов и танков, не говоря уже о нашем времени.
Во всяком случае, именно работа с текстом, с этими простейшими буковками развила меня до степени… ну, скажем скромно, автора, который и зарабатывает неплохо, очень даже неплохо, и, как уже заметили даже террористические и антитеррористические блоки, влияет на общество.
В коридоре встретили двух моложавых мужчин в штатском, с хорошими манерами. Оба очень внимательно посмотрели на меня, один улыбнулся одними глазами. Михаил сказал почтительно:
– Тоже спецы по тайным операциям…
– Почему «тоже»? – спросил я.
– Но ведь и вы…
– Я воюю в открытую!
– Да? – переспросил он. – А мне почудилось, что они едва удержались, чтобы не отдать вам честь.
– У вас такие шуточки?
– Ну что вы, – ответил он обиженно. – Если бы вы знали, как вас здесь уважают! Здесь ваши самые ревнивые… или ревностные читатели.
– Упаси Господи, – пробормотал я.
Он открыл передо мной дверь, словно я такой уж калека, сам не смогу, а когда я, войдя, повернулся, нащупывая дверную ручку, преувеличенно низко поклонился и закрыл за мной дверь.
В зале все на местах, дружно встали, я прошел к столу чуть быстрее, чем обычно, не могу видеть какие-то знаки почитания, неловко, постоянно чувствую себя самозванцем, уж я-то знаю, что ничего еще не совершил… вернее, все то, что совершил, это вообще ни в какое с тем, что у меня лежит почти готовое в файле.
– Садитесь, – сказал я торопливо. – Садитесь!..
Опустились без шума, воспитанные, значит, смотрят с ожиданием, перед всеми на столах уже раскрыты ноутбуки, покеты, тэчи, Т-таблетки и даже элбуки. Последние снова вошли в моду: сверхтонкие ноутбуки, где вместо клавы точно такой же дисплей. Раскрываешь, как обычную книгу, внизу всего одна полоска пиктограмок: выбрать шрифт, размер, масштаб, цвет букв и подложки, возможность выбрать чтеца из трехсот предложенных: от древнего Левитана, чей голос сохранился на допотопных виниловых пластинках, до самых современных, что специализируются именно на чтении книг для тех, кому лень двигать глазами по буковкам.
И, конечно, одна-единственная кнопка для перелистывания страниц в любом режиме. Нет, теперь добавлены расширенные возможности навороченного компьютера: возможность работы с трехмерной графикой, Интернет и все прочее, из-за чего элбуки снова обрели популярность.
И вот, глядя на эти элбуки, злюсь на нелепость, анахронизм, который никто, ну никто не видит! А если сказать, то заплюют, засмеют, с тем чтобы потом, когда всех победю и всем докажу, сказать с недоумением: ну, так это ж понятно! Чего он добивается, доказывает?
– В школах растет новое поколение, – сказал я. – Знаете, наверное, что вместо каллиграфии, как учили еще в середине прошлого века, сейчас с первого класса учат анимировать? Среди обязательных предметов – «Адобе Фотошоп», «Корел», гиф-анимация, флеши, «Ява» и прочие ориентированные на работу с графикой проги. А со второго класса обучают анимации и трехмерному модулированию. Так что пришел новый мир… Но мы с вами пока что будем учиться орудовать примитивными дубинами. Дубинами инфовойны. Приготовьтесь записывать…
Из роскошной беседки, увитой цветами, чудесный вид на сад. А за деревьями возвышается белокаменная громада дворца. Молодая женщина обмахивалась огромным веером из страусячих перьев, снисходительно слушала пылкую речь молодого вельможи. На аристократическом личике проступило выражение скуки.
– Все это интересно, – произнесла она с таким надменным и высокомерным видом, что сразу стало ясно, ей эти речи хуже горькой редьки, – но почему вам не пойти в этот… как его, «Глобус», и не разгромить этого Шекспира… и его окружение этими же аргументами?
– А зачем? – ответил он высокомерно, но с излишней горячностью. – Там одно быдло. Я брезгую таким соседством.
– Но вы же постоянно о них говорите!.. Вон вчера в салоне герцога Букингемского вы подсели к прелестной графине Эльзе, она ждала от вас изысканных комплиментов, а вы обрушились с бранью на Шекспира, который плохо пишет, не умеет себя вести в приличном обществе… Графиня была шокирована. Она слыхом не слыхивала ни о каком Шекспире, но теперь, понятно, заинтересуется.
– Да? Что-то не помню. Разве что-то как-то проскользнуло в, в общем-то, длинном разговоре… Но вообще-то я даже разговаривать о нем брезгую.
– Но вы его читали?
– Только от скуки, когда уж совсем нечем было заняться. Из простого любопытства. Чтобы понять, почему иные люди берут в руки такую гадость.
– Для этого достаточно было прочесть одну вещь. Но вы, судя по широте ваших обвинений, прочли его всего! И едва ли не выучили наизусть.
– Просто у меня прекрасная память. Все схватываю на лету. Так уж получилось, что пролистал книгу, а оно возьми и запомнись. Одно сразу уяснил: Шекспир – быдло. И пишет только для быдла. Потому он и остается таким же быдлом, до высот искусства ему никогда не подняться.
– А вы кого читаете? Кто не быдло?
– О, да все остальные!.. Но если взять лучших, то это изысканные Конрад Генц Готлебский, Эжен Гуклиг, Эдвард из Гунгузы… А чего стоит изысканнейшая проза великого и непревзойденного Гуго Эстэнгайзера? Вот уж кто останется в памяти человечества на все будущие века и тысячелетия – высеченный в мраморе, отлитый в бронзе и золоте!.. Вот кого будут учить дети, запоминать его возвышенные строки… А этот Шекспир – просто тупое наглое быдло. Еще год-два, и его забудут вообще. У него в каждой сцене – кровь, убийства. Речь персонажей груба и неодухотворенна, а люди, читающие его и ходящие в его театр, – извозчики, грузчики, моряки, кухарки, челядь и прочая чернь…
Она заметила лукаво:
– Но, как поговаривают, среди посетителей иногда мелькают и члены королевской фамилии.
– Враки! – вспылил он обозленно. – Во-первых, те посетители в масках. А это значит, что сам Шекспир мог велеть паре слуг одеть маски и посидеть среди зрителей. Таким образом и создаются легенды! Нет, там только быдло и все для быдла. Я туда ни ногой. Я ж говорю, еще год-два и его забудут. Популярность его падет даже среди черни.
Она смешно наморщила носик.