– Триптиха, – повторила Настя.
– Художественное произведение из трех частей, – пояснил Димка.
– Мерзкие щенки! – заскрипел зубами Евгений Казимирович. – И это раскопали. Знать бы заранее, удушил бы.
– Теперь ты, друг, долго никого не удушишь, – пообещал капитан Шмельков. – Как же подобная ценность у вас в библиотеке очутилась?
– Ниночка говорит, что Екатерина Филипповна утверждала, будто эта картина раньше находилась в имении Борских! – выпалила на одном дыхании Настя.
– И бывший возчик князя когда-то рассказывал то же самое Павлу Потаповичу, – добавила Маша.
– Если так, то, вполне вероятно, картина пострадала во время пожара усадьбы, – предположил Петька. – Потом кто-то обрезал обгоревшие края и вставил уцелевшую часть картины в другую раму.
– Почему бы и нет, – отмахнулся капитан. – Я когда-то слышал от стариков, что из этой усадьбы чего только не перли. И впрямь висела эта картина в какой-нибудь избе, а потом старая библиотекарша ее обнаружила. Ну и приобрела за бесценок, чтобы библиотеку украсить. А ты, значит, друг, догадался, – посмотрел Шмельков на Евгения Казимировича.
– Ему и карты в руки, – вмешался Петька. – Он ведь известный искусствовед. И, кстати, коллекционирует произведения искусства.
– Небось картинку-то уже продал, искусствовед? – обратился к задержанному Шмельков.
– Сомневаюсь, – покачал головой Петька. – Если он решился на кражу, то явно не для продажи.
Евгений Казимирович снова исторг ругательство.
– Вы мне наконец объясните? – в который раз потребовал врач. – Какие русалки и что вообще все это значит?
– А я разве не объяснял? – удивился Петька.
– Но я ничего не понял, – честно признался врач.
Члены Тайного братства хотели для него повторить все сначала, но тут Шмельков скомандовал:
– А ну, марш по домам!
– Куда ж ты, Алеша, их ночью одних? – всплеснула руками пожилая медсестра, уже давно подоспевшая на место происшествия из соседней палаты.
– Ничего, дойдем! – тут же заверили члены Тайного братства.
– Вот и светает уже, – указал на окно Дима.
– Тогда валяйте. Завтра увидимся, – сказал капитан Шмельков.
– Они рассказать обещали, – не отставал врач.
– Ладно, расскажите ему, – разрешил капитан. – Только по-быстрому. А я пойду пока свяжусь с отделением. Надо задержанного доставить.
Шмельков отправился к телефону. А члены Тайного братства поведали врачу всю историю похищения «Коварной русалки». Выслушав их, врач обратился к «утопленнику»:
– А вы-то каким образом в это дело влезли?
– Я купаться пошел, – откликнулся Ростислав Кузьмич. – Перед этим машину отогнал в автосервис. Вернулся на электричке. Устал. Зажарился. И ночь еще такая душная выдалась. Мне не спалось. Ну, я и пошел на пруд. Думал, окунусь, легче станет. А там вот он стоит, – кинул Ростислав Кузьмич брезгливый взгляд на задержанного. – И чего-то в воду швыряет. Я его окликнул. А он на меня налетел и потянул в воду. Я хотел выбраться, но он меня ударил по голове. Вот и все, – развел руками пострадавший. – Я даже не помню, как сумел на берег выбраться.
– И того, что вспомнил, достаточно, – уже вновь находился в палате Шмельков. – Вот, раскудри тебя береза, коллекционер, – покачал головой Алексей Борисович. – Ради какой-то картины хотел человека жизни лишить.
– Не ради какой-то, а ради второй части редчайшего триптиха! – лихорадочно блеснули глаза у Евгения Казимировича.
– Теперь будет тебе в камере триптих, – пообещал капитан Шмельков.
Вскоре задержанного увезли. Ребята вернулись домой. К счастью, никто в трех семействах так и не хватился беглецов. Так что все страсти разгорелись уже на следующий день, когда Алексей Борисович явился благодарить ребят за помощь. Выяснилось, что на даче Евгения Казимировича был только что произведен обыск. Картину нашли. Теперь она отправилась на экспертизу в Москву.
Шмельков убедительно просил старших не ругать ребят, однако скандалы во всех трех семействах состоялись. Правда, переживания родителей и Анны Константиновны меркли перед гневом и яростью Ковровой-Водкиной. Узнав о «чудовищном двуличии» своего соседа, Коврова-Водкина рвала и метала несколько недель подряд, изводя Анну Константиновну и других знакомых бесконечными обсуждениями «коварства и низости этого подлого субъекта». Допросы самого «субъекта» показали, что дружба его с Натальей Владимировной носила отнюдь не бескорыстный характер. Потакая и поддакивая во всем эксцентричной старухе, этот фанатичный коллекционер выманивал у нее за бесценок редкости из собрания покойного мужа. Кроме того, он надеялся сделать так, чтобы Коврова-Водкина завещала ему часть картин. Чаяния Евгения Казимировича зиждились не на пустом месте. Дело в том, что Наталья Владимировна регулярно ссорилась со своей дочерью Светланой. И в таких случаях до момента примирения лишала ее наследства. Приведи Евгений Казимирович в исполнение свой план, Наталье Владимировне недолго бы осталось жить на этом свете. Ибо, как показал случай с Ростиславом Кузьмичом, «интеллигентный и терпеливый» сосед Ковровой-Водкиной ради своей коллекции мог пойти и на убийство.
Кстати, этот знаток живописи и старины до нынешнего года даже не предполагал, какой шедевр висит в библиотеке. О триптихе и потерянных его частях Евгений Казимирович узнал лишь после того, как в Музее частных коллекций выставили «Плачущую русалку». Когда Евгению Казимировичу стало ясно, какое сокровище столько лет находилось у него под носом, он заспешил. Выставку в Музее частных коллекций мог посетить еще кто-нибудь из жителей поселка. После этого вокруг «Коварной русалки» поднялась бы шумиха, и она уж наверняка уплыла бы из рук Евгения Казимировича.
Он понял, что действовать нужно немедленно. План у него сложился простой и хитрый. Главное, увести следствие от поселка. Для этого достаточно выбросить разломанную раму. Евгений Казимирович обнаружил в ней тайник. Поэтому часть с тайником оставил у себя, чтобы позже спокойно с ней разобраться. Остальные же выкинул в пруд. Тут и возник нежелательный свидетель. Евгений Казимирович, недолго думая, расправился с ним. Но Ростислав Кузьмич только чудом не утонул. В остальном план похищения пока удавался. Осторожно собирая сведения по поселку, Евгений Казимирович понял, что в краже подозревают кого угодно, но только не его. А главное, все удивляются, кому понадобилась совсем не ценная картина.
Евгения Казимировича осенило, что он может увести следствие совсем в другую сторону. Мол, картину похитили из-за сокровища, которое было спрятано в раме. Тайник к тому времени Евгений Казимирович уже обследовал. Там обнаружился недорогой серебряный медальон, внутри которого лежала прядь белокурых волос. Эта находка представляла ценность лишь для бывшего владельца как воспоминание о какой-то ушедшей, а может быть, и тайной любви.
Медальон остался у Евгения Казимировича, а раму он ночью выбросил в пруд. Затем похититель приступил к главной части своего плана. Нужно было во что бы то ни стало убрать нежелательного свидетеля. Однако первая попытка не удалась. Узнав же от Павла Потаповича, что Ростислав Кузьмич пришел в себя и на другой день у него возьмут показания, Евгений Казимирович решил немедленно расправиться с «утопленником». Так что, если бы не ребята, Ростиславу Кузьмичу грозила верная гибель.