– Убийца я или нет, но я взял тебя!
– Нет, – прошептала она, устрашенная.
– А что я держу?
– Всего лишь мое тело, – ответила она тем же шепотом. – А это еще не вся я…
– У женщины ничего другого нет, – ответил он люто. Хотел грубо захохотать, как надлежит артанину, но горло сжало, как будто кто-то сцепил на нем пальцы. – Я поклялся взять тебя… и взял!
Она промолчала, и это ударило по нему сильнее, чем самые злые слова.
Даже из Славии и Артании устрашенно смотрели на огненный столб, что острой иглой поднимался из-за горизонта и вонзался в небо. Там, где вонзался в небосвод, расплывалось плоское жаркое облако, ширилось, растекалось огненной кровью.
Горел город, посмевший противиться, когда вся Куявия уже лежала под копытами артанских коней. Придон велел сжечь дотла, пусть расчетливые куявы сравнивают его судьбу с теми, кто сразу распахнул ворота и принес присягу покорности.
На этот раз артане успели унести только золото и драгоценности, все остальное пылало жарко, из окон и дверей вырывались длинные жаркие щупальца огня, с ревом сплетались, возносили вверх шипящие искры.
Придон промчался по стану, раздавал необходимые распоряжения, везде радостное оживление, война окончена, поход окончен, артане наконец-то пресытились войной и пролитой кровью.
Желудок сжался в кулак и тыкался в стенки, как голодный щенок, что ищет вымя. Но последнему щенку достается крайняя сиська возле задницы. Придон примчался к своему шатру, торопливо спрыгнул, ноздри уловили запах жареного мяса. Когда сыт, запахи исчезают, а сейчас он еще за три сотни шагов от шатра мог сказать, что Аснерд и Вяземайт сейчас жрут печеного гуся, щедро поливают клюквенным соком, мясо покрылось коричневой корочкой, хрустящей, похожей на тонкую льдинку, только горячей, истекающей сладким пахнущим соком…
Он с разбегу откинул полог, Аснерд как раз, засучив рукава, разламывал огромного гуся. Изнутри вырвалось облако пахнущего ароматного пара. Придон услышал тончайший и нежнейший хруст поджаренной корочки, а затем смачный треск молодых костей, полных изумительного костного мозга. Вяземайт стучал крупной костью о стол, совал в дыру палец, шумно присасывался, как пиявка.
– Изверги, – прорычал Придон. Он рухнул на лавку, руки сами цапнули кусок покрупнее, пальцы обожгло горячим нежным мясом. В лицо пахнуло жарким воздухом, зубы жадно впились в сочную плоть. – Что… вы… с лагерем… делаете…
Аснерд буркнул:
– Что делаем, что делаем… Они уже нажрались. Слышь, песни поют?
– Да, – подтвердил Вяземайт с набитым ртом, – а вот мы еще не скоро… запоем.
Придон жадно хватал сочное мясо, аромат забивал ноздри, по знаку Аснерда внесли еще жаркое коричневое чудо, одуряющий запах ударил Придону в спину. Он повернулся и перехватил с подноса целиком тяжелую горячую тушу, что сразу захрустела под его сильными пальцами. Брызнул обжигающий сок, по запястьям побежали пахучие струйки. Он начал подхватывать их языком, а они все бежали и бежали, в шатре грохотал могучий смех Аснерда, слышалась неторопливая речь Вяземайта, Придон ел, слушал, ел, и наконец одуряющие запахи чуть померкли, в желудке появилась приятная тяжесть.
– Распусти пояс, – посоветовал Аснерд. – Я всегда так делаю.
– А я нет, – сказал Вяземайт. – Если распустить пояс, то и пузо распустишь. А потом и весь распустишься.
– Это у меня пузо? – спросил Аснерд грозно.
– У тебя, – ответил Вяземайт. – У тебя.
– Где у меня пузо? Ну посмотри!
– Втягиваешь, – обвинил Вяземайт. – Ты все еще мальчишка, Аснерд. Даже пузо втягиваешь, стыд какой!
Аснерд сказал сварливо:
– А что, распустить пузо лучше?
– Что с Итанией? – спросил Вяземайт.
Аснерд задержал у рта истекающую соком лапу с клочьями белого мяса, зыркнул на Вяземайта предостерегающе. Вяземайт сделал вид, что ничего не заметил, с интересом смотрел на Придона. Придон помрачнел, над переносицей проступила глубокая складка, а руки, разрывающие гуся, стали двигаться, будто к ним привязали по наковальне.
– Велел собрать повозки, – ответил он хриплым голосом, – там некоторые уцелели. Вернее, их вывезли сразу… Отправим обратно в Куябу вместе с остальными… сокровищами. Под надежной охраной.
– Свадьба все же состоится? – поинтересовался Аснерд.
Придон раздраженно двинул плечом. Странный вопрос от старого надежного соратника. Ради этого дня и начинался великий поход. Ради дня, когда он ворвется и возьмет Итанию. Именно Итанию! А уж с Куябой вместе или без – неважно.
– Тайный ход во дворце нашли, – сообщил он, – и заделали. Колдунов всех на горло. Других ходов нет, а на окнах я велел поставить надежные решетки.
Аснерд кивнул, он уже истреблял мясо, взрыкивал от удовольствия, а когда Придон снова принялся за еду, сказал с набитым ртом:
– Да-а, все правильно. С женщинами только так. За решетки! Ишь, вздумали отвергать нас, когда мы этого не изволим…
Придон стиснул челюсти. Воевода явно насмехается, ему никогда не приходилось добиваться женщин, сами до сих пор вешаются на шею.
Вяземайт медленно цедил сквозь зубы прохладный сок из ягод. Придон перехватил его сочувствующий взгляд.
* * *
Гелия то и дело отодвигала занавеску на окне, словно старалась запомнить дорогу, по которой их везут. Сюда пробирались почти одними ночами, Рипей не хотел рисковать, и, хотя с ними тогда было двенадцать воинов, днем все равно загоняли повозку в ближайшие рощи и даже закрывали ветками. Сейчас же пять сотен сильнейших артанских воинов двигаются впереди, еще по пять сотен с каждой стороны, а остальное десятитысячное войско если и приотстало, то самую малость. По слухам, верховный полководец Аснерд поведет его в горы, где не то чтобы остались какие-то города или гарнизоны, но питомник драконов. И хотя драконы не сыграли почти никакой роли в войне, но артане драконов ненавидят, истребляют, где только удается.
Итания слушала ее почти беззаботный щебет, Гелия быстро оправилась от страха, ей льстило, что сам неустрашимый и грозный Придон страдает, вымаливая благосклонный взгляд ее госпожи.
– А какие герои, – сказала она торопливым шепотом. – Клянусь, он отправил сопровождать нас самых красивых!.. Как сидят в седлах, как сидят!.. Нет, у нас даже дворцовая стража так не умеет. Они как будто… это, сами кони. Ну, сверху люди, а дальше уже кони.
Итания сидела напротив, повозка наместника по пышности и удобствам не уступает тцарской, сиденье мягкое, просторное, а подушечек столько, что можно спать всю дорогу, не замечая выбоин.