– Тогда ладно, – задумался Дима.
– Без Насти я не поеду, – решительно возразила Маша.
– А я без Петьки, – поддержал брат. – Мы и так с ними только во время каникул видимся.
Это было совершеннейшей правдой. Петька, Maшa и Дима дружили с самого раннего детства. Однако виделись в основном на даче. В Москве они жили далеко друг от друга, учились в разных школах, и встречи их ограничивались лишь днями рождений. Настя, которая появилась в Красных Горах два года назад, сразу же стала полноправным членом их компании. Однако и с ней ребята в городе, по большей части, лишь перезванивались.
Папа Димы и Маши вздохнул. А мама направилась к телефону.
– Позвоню Валере, – стала она набирать номер Петькиной дачи. – А ты, – повернулась она к мужу, – возьми на себя Адамовых.
– Я к ним, пожалуй, схожу, – направился в переднюю папа близнецов. – Дача на соседнем участке. Чего зря звонить.
Вскоре выяснилось, что оба семейства совершенно не против летнего лагеря скаутов. Правда, у Настиных родителей в этом месяце случились какие-то затруднения с деньгами. Но Валерий Петрович сказал: «Ради такого случая я на путевку вам одолжу». Адамовы-старшие не возражали. Настин папа даже заметил, что хотя стоимость месячного проживания в этом лагере для «новых русских» может посоперничать с хорошим пятизвездочным отелем, но он, Адамов-старший, готов еще приплатить сверх положенного, чтобы дочь со своими друзьями больше не впутывалась во всякие сомнительные истории.
Словом, все кончилось тем, что родители на трех машинах доставили своих питомцев в пункт сбора. Там ребят ждали автобусы. В общем, все было как раньше в пионерлагерях, за тем исключением, что автобусы оказались фирмы «Мерседес» и к тому же с кондиционерами.
Воспитатели, сопровождавшие группу, были в камуфляжных формах с круглыми нашивками, на которых значилось: «Лесной витязь». В центре круга красовалась эмблема: витязь в кольчуге, шлеме и с копьем в руках, стоящий на фоне ярко-зеленой разлапистой елки.
– Что-то я не пойму, – бросила ироничный взгляд на форму воспитателей Маша. – Нас предки на отдых отправили или в тюрьму?
Родители к этому времени еще не уехали. Мама близнецов тоже с некоторой тревогой взирала на воинственную атрибутику.
– Вообще-то скауты во всем мире носят форму, – робко предположила она.
– Мне это скаутов мало напоминает, – честно призналась рыжеволосая Настя.
– Это совершенно не важно, – вмешался Петькин отец, – главное, там хорошие условия.
– Судя по деньгам, да, – согласился Настин отец и вздохнул.
– Я вам взаймы дал на неопределенное время, – спешно успокоил его Валерий Петрович, – Когда будут лишние, тогда и отдадите.
– Лишних денег никогда не бывает, – философски заметил Настин отец.
Тут воспитатели попросили ребят занять свои места в автобусе. Родители двинулись к своим машинам.
– Звоните нам каждый день! – крикнули они на прощание.
До лагеря ехали три часа. Когда членам Тайного братства уже казалось, что это путешествие никогда не кончится, автобус свернул с шоссе на асфальтированную дорогу, уходящую в лес.
– Представляю, сколько там комаров, – поморщился Дима.
– Моему брату не угодишь, – фыркнула Маша.
– Тебе хорошо, – покосился тот на сестру. – Все комары кусают только меня.
– В этом я совершенно не виновата, – пожала плечами Maшa.
Автобус, проехав еще немного, остановился перед металлическими воротами, которые тут же бесшумно отворились. За ними была территория лагеря. Ребят привезли к главному корпусу. Навстречу вышли двое мужчин в камуфляжных формах с такими же значками, как у воспитателей. Мужчина постарше торжественно объявил:
– «Лесной витязь» приветствует вторую смену!
Затем ребят развели по комнатам. Девочек поселили в первом корпусе, а мальчиков – во втором. Обстановка в лагере причудливо сочетала казарменный быт с роскошью. Комнаты были на четыре человека. Кровати – двухъярусные. Две тумбочки. Два стенных шкафчика. И еще – один общий столик на шатких ножках. Зато в каждом холле стояла мягкая добротная мебель и огромные телевизоры фирмы «Сони».
Не успели ребята расположиться, как им вручили форму. Димке это сразу не понравилось. Он попытался было заявить, что хочет остаться в собственной одежде. Однако воспитатель сказал:
– Устав лагеря нарушать не позволю. Тем более, ваши родители дали расписку, что с правилами ознакомлены.
– Они ознакомлены, а мы нет, – продолжал спорить Димка.
– Разговорчики! – гаркнул на него воспитатель.
Димка, мысленно сетуя на вероломство родителей, отправился получать форму. Комплект состоял из двух камуфляжных рубашек, одна с короткими рукавами, другая – с длинными. Шортов. Черных джинсов. И черной джинсовой куртки. На всей этой одежде красовалось по эмблеме лагеря. Форма входила в стоимость путевки.
– На дискотеку можете одеваться в свое, – объяснил воспитатель. – А так – извольте в форме.
– А если она запачкается? – с надеждой спросил Дима.
– Выстираешь, – ничуть не смутился воспитатель. – В каждом корпусе есть специальные комнаты. В них – автоматические стиральные машины, и порошок, и тазы, и утюги.
– А я не умею стирать и гладить, – объявил Димка.
– Научишься, – отрезал воспитатель.
– Прекрати с ним спорить, – прошептал Димке на ухо Петька. – Все равно, пока срок не отбудем, не вырвемся.
Димка был с ним согласен. «Делать нечего, – подумал он. – Придется терпеть».
Они облачились в форму. К ней, как выяснилось, еще прилагался ремень, на котором было выбито изображение все того же витязя, стоящего на фоне елки.
Ребята критически поглядели на себя в зеркало.
– Бывает одежда лучше, – мрачно заметил Дима.
– Да, – вздохнул Петька. – Но вообще-то могло быть и хуже.
– Не за такие деньги, – возразил Димка.
Тут вошли еще двое мальчиков, которых поселили в той же комнате. Гришка Стернин сказал, что в прошлом и в позапрошлом году формы еще не было. Давали только нашивки с эмблемой.
– Нашивки лучше, – сказал Димка.
– А ты пришивать умеешь? – поглядел на него худенький черноволосый Гришка.
– Я нет, – покачал головой Дима.
– Он у нас только отрывать и ломать умеет, – вмешался Петька. – Мы вообще зовем его Терминатором.
– Ну, вот, – усмехнулся Гришка. – Поэтому лучше форма. Все уже пришито, готово. Носи и радуйся.
– Я лично не радуюсь, – по-прежнему не нравился себе в форме Дима.
Петька дипломатично промолчал. А четвертый их сосед, Толя Ворожцов, флегматично отметил: