– Здесь горяченькое, здесь холодненькое, – абрикосово-сладенько произнес повар, и в его пухлую ладошку из руки гувернантки перекочевала золотая монетка. Пухло-приземистое тельце Кориандра Абрикосовича переломилось в глубоком поклоне: – Извольте секундочку подождать, – вкрадчивей прежнего произнес он. – Сейчас поваренка кликну, он вам донесет.
– Сама справлюсь, – высокомерно бросила Василиса Власьевна.
– Что вы, что вы! – всплеснул пухлыми руками Кориандр Абрикосович. – Такой важной и прекрасной даме не пристало самой носить тяжести.
– Да, пожалуй, – взвесив корзинки, сдалась Василиса Власьевна.
– Крысенок, где там тебя черти носят? – крикнул повар.
Рядом немедленно возник маленький щупленький мальчик лет двенадцати с остреньким личиком и выступающими передними зубами, которые и впрямь придавали ему сходство с крысенком.
– Отнесешь, куда дама скажет, – распорядился повар.
Тот, покорно кивнув, подхватил корзины.
– Следуй за мной, – бросила ему гувернантка, и они углубились в лабиринт коридоров Башни.
Выходило, сама она не готовила, а заказывала еду на имперской кухне. Впрочем, эта информация была Егору абсолютно бесполезна. Поваренок, тяжело отдуваясь, доволок корзины до двери, его ладошка радостно подхватила заслуженную награду в виде мелкой монеты, после чего он, отвесив поклон, убежал. Василиса Власьевна затащила корзины в прихожую и, оставив их там, направилась к себе в спальню.
Здесь повод для удивления был. Жилище сухой и желчной гувернантки как-то всегда представлялось Егору этаким аскетически-стеклянно-уныло-серым, полным острых углов и уж наверняка лишенным сентиментальных излишеств. Картина, открывшаяся его взору, повергала в шок. Спальня была бело-розовой, как пастила. Рюши, оборки, салфеточки, палантин над кроватью, изобилие фарфоровых статуэток повсюду и – пухлое розовое кресло. Да Василисино ли это жилье? Скорей оно смахивало на дортуар молоденькой мечтательной девушки.
«Вот тебе и сушеная вобла, – ошеломленно таращился на экран Егор. – Поистине чужая душа – потемки!» Раздался игривый звонок телефона. Гувернантка сняла нежно-розовую трубку.
– Ой, салютик тебе, дорогая подруга! К сожалению, занята. У меня сегодня визит… Ну да, да, его. Ореста. Так что совсем не могу разговаривать. Созвонимся завтра… Вот тогда и расскажу, чем собралась угощать. Наготовила уйму всего.
«Опять врет! – отметил Егор. – Наготовила она! С утра на кухне пахала! А Зою учит говорить правду. Главное, непонятно, зачем скрывает? Кормить-то она собирается не эту свою дорогую подругу, а маршала безопасности. Кстати, очень удачно для меня, что он к ней сегодня пожалует. Наверняка Зои хоть как-то в разговоре коснутся».
То, что случилось дальше, никто предвидеть не мог. Василиса Власьевна сняла с себя платье и, повесив его на плечики, запихнула в стенной шкаф. Егор как бы одновременно ослеп и оглох. Плотно прикрытые створки гардероба повергли экран в темноту, а колонки в безмолвие. Опять неудача! Вот ведь не рассчитали они с Ли-Ли Павловной, что гувернантка захочет вечером переодеться. Ясно было Егору одно: этим вечером она к Зое не собиралась.
Он еще немного посидел перед темным экраном, надеясь неизвестно на что. Какое-то время спустя на нем и впрямь возник свет, но Егор ничего не увидел, а только услышал, как гувернантка сняла с вешалки другое платье. И снова настали тьма и тишина.
Он взял книгу про ведьм, стремясь скоротать с ней время. Еще через полчаса подслушивающее устройство уловило резкий звонок в дверь. «Орест явился!» – Егор вывернул звук колонок на полную. Не помогло. Из колонок доносился лишь совершенно невнятный бубнеж, а потом и он стих. Зато пришла Ли-Ли Павловна.
Егор вкратце доложил обстановку. Няня тоже несколько впала в ступор:
– Ничто в этом мире не совершенно. Впрочем, я на сегодняшний день и не очень рассчитывала. Попробуем завтра сначала. Капля долбит камень. Кстати, о капле, – посуровела она, – что это за безобразие на полу?
Егор смешался:
– Да вот тут, понимаете, это… а оно с потолка накапало.
Ли-Ли Павловна задрала голову:
– Кошмар! Чем это ты постарался?
– Вышло случайно, – замямлил он. – Глянул в мешок, а там мишка. Я зачем-то нажал, он выстрелил.
Старушка строго осведомилась:
– В каком именно мешке?
Егор показал. Она бросилась к полке и, развязав тугой узел, глянула внутрь.
– Нда-а, одно из не самых удачных изобретений Карла, – протянула она. – Тут их целый стеллаж. Карл это называл интеллектуальным браком. Но выкинуть рука у него не поднималась. Думал, вдруг потом для чего-нибудь пригодится. А тебя я предупреждала, чтобы здесь ничего не трогал. Некоторые изобретения очень опасны, если не знаешь, как с ними обращаться.
– Ну, а мне показалось… мишка… игрушка, – продолжал виновато лепетать Егор.
– Внешность обманчива, – отрезала няня. – И давай на будущее договоримся: без моего разрешения больше никаких самостоятельных экспериментов.
Она ушла в глубь хранилища и, принеся оттуда аэрозоль, прыснула им на пол и на потолок. Пятна как испарились.
– Теперь к делу, – строго сказала она. – Пожалуйста, сосредоточься и будь внимателен.
Она вытащила из папки, которую принесла с собой, с десяток листков убористого текста.
– Твоя биография, – протянула она их Егору. – Прочти, а потом будем разучивать. Пока не вызубришь, не отстану. Тебе завтра предстоит серьезный экзамен. Амадеус тебя будет спрашивать, переспрашивать и нарочно запутывать. Проверит по всем статьям. Так что имя двоюродного дяди ты должен знать назубок!
– А их у меня много? – заволновался Егор.
– Кого? – не поняла Ли-Ли Павловна.
– Ну, этих, всяких дядей и теть, и родных, и двоюродных…
– Для той семьи, из которой ты якобы происходишь, а сама семья-то реальная, такое количество родственников считается небольшим. Но тебе, вероятно, покажется много. Двадцать восемь человек.
Егор застонал.
– Справимся, – ободрила его няня. – Если чего забудешь, подскажу. Главное, когда не знаешь ответа, лучше молчи и подкашливай. Вот так, – трижды кашлянула она. – Это для меня условный сигнал. Мол, забыл, Ли-Ли Павловна, пора суфлировать.
– Понятно.
– А если понятно, то для начала выучи свое имя. Нашел его? – кивнула она на листки.
– Вот это, сверху, и есть мое имя? – ошеломленно потыкал в текст Егор.
– Оно самое. Произнеси его вслух.
– Фураха Я Мойо Карибуни, – запинаясь, произнес мальчик. – Какое-то оно длинное и… странное.
– У тебя папа из Океании, – пояснила Ли-Ли Павловна. – Вот он сына по-своему и назвал. А мама твоя из Северной Руссии.