— Оригинальный у старушенции вкус, — сказал Баск.
— Может, она просто на море давно не ездила? — с задумчивым видом осведомилась Марго. — Вот и соскучилась по шуму волн.
— Да её прошлым летом предки чуть ли не насильно в Грецию на курорт хотели отправить, — внес ясность Иван. — А бабушка ни в какую. Сказала, что в её возрасте юг очень вреден и она предпочитает Подмосковье.
— Так, может, юг ей для здоровья вреден, а море все-таки нравится, — предположила Варвара.
— Не знаю, — пожал плечами Иван.
— А если ей просто звук воды нравится? — спросил Баск.
— Но там ведь не просто звук воды, — напомнил Пуаро, — а ещё тиканье. А оно, по-моему, никакого отношения к морю не имеет.
— Не имеет, — кивнул Луна.
— Тогда зачем его слушать? — Иван бросил на него вопросительный взгляд. — И к тому же много раз подряд.
Луна, в ответ промычав что-то невразумительное, запустил пятерню в густую кудрявую шевелюру — жест, характерный для него, когда он бывал чем-нибудь удивлен или озабочен.
— А может, это просто записана часть какого-то очень серьезного музыкального произведения? — предположил Каменное Муму.
— Какого произведения? — взвыл Баск. — Ты слыхал, что там на кассете делается? Тридцать минут полной лабуды. Одно море и тиканье.
— В классической музыке и такое бывает, — Герасим для пущей многозначительности надул щеки, отчего его длинное узкое лицо стало смахивать на каплю, свесившуюся из крана. — Например, у Скрябина одна соната так и называется «Море», — добавил он.
— Бог ты мой, Мумушечка, откуда такие познания? — воскликнула Варвара.
— Я культурный человек, — Муму вскинул голову.
— По-моему, тебе пора общаться не с нами, а с Генриеттой Густавовной, — ехидно сказала Варя. — Ты нас перерос, и мы, бедненькие, тебя не достойны.
— Слушай, Герка, а что там, у Скрябина, тоже всю дорогу тикает? — поинтересовался Сеня.
— Нет, — покачал головой Муму. — Там обычная музыка. На рояле играют. Мой дед эту сонату часто слушает. В исполнении Софроницкого.
— Ой! — Варя изобразила большое облегчение. — Успокоил. Значит, эти сведения от Льва-в-квадрате. Я уж решила, что ты у нас, Каменный, таким умным стал.
— Нет, это, конечно, никакое не музыкальное произведение, — наконец снова вступил в разговор Луна.
— Тем более на фига тогда бабке такое слушать? — снова спросил Иван.
— Пока абсолютно не понимаю, — признался Павел.
— Но, видимо, ей это очень важно, — с задумчивым видом проговорила Марго.
— И откуда она вообще эту запись взяла? — Баск посмотрел на Ивана.
— Не знаю, — откликнулся тот. — Наверное, кто-то принес.
— Ванька, — вдруг оживился Луна. — Да это же самое главное! Обязательно нужно выяснить, кто твоей бабушке такое поставляет.
— Может, предки твои знают? — вмешалась Марго.
— Кстати, о предках, — резко помрачнел Иван. — По-моему, мне сегодня предстоит крупный втык. А сейчас они, наверное, квартиру обшаривают.
И он рассказал, что с ним приключилось.
— Да-а, Пуаро, — протянул Герасим. — Я был лучшего мнения о твоих умственных способностях. Надо же, совершить такую чудовищную ошибку.
— Да я просто очень торопился, — смущенно оправдывался Иван.
— Всегда надо о последствиях думать, — назидательно продолжал Герасим. — Сам же решил, что в случае чего скажешь, будто вернулся за формой для физры.
— В последний момент я растерялся, — не стал скрывать Иван.
— А что вы, собственно, так волнуетесь? — улыбнулась Маргарита. — Версия остается прежней. Ты, Ваня, забежал за формой и снова возвратился в школу. А так как времени у тебя было мало, не стал снимать ботинки. Вот и натоптал в передней и в комнатах. А Генриетта Густавовна нагородила всяких ужасов.
— Марго, ты гений! — повеселел Иван.
— Все равно готовься к втыку, — уверенно заявил Герасим.
— Это ещё почему? — не дошло до Пуаро.
— Потому что следует знать… их психологию, — Герасим явно объединял местоимением «их» все старшее поколение мира.
— Ты заставил предков поволноваться, а они такое сразу не простят.
— У тебя, конечно, Мумушечка, большой опыт со Львом-в-квадрате, — хохотнула Варвара.
— Не, Варька, он прав, — с грустью отметил Сеня, которого отец-олигарх воспитывал очень строго, можно сказать, почти по-спартански. — У тебя, Ванька, будут большие неприятности. Советую вообще скрыть, что среди дня был дома.
— А вдруг они сами догадались? — спросил Иван. — Или я кому-нибудь из соседей на глаза попался?
— Тогда просто морально готовься к репрессиям, — посоветовал Сеня.
— Уж к чему, к чему, а к этому наша Команда отчаянных всегда должна быть готова, — с большим оптимизмом произнесла Варвара.
— Нет, все-таки советую тебе молчать, — повторил Сеня.
— Тогда они с ума сойдут, — сообразил Иван. — Представляете, второй раз та же картина: кто-то входит, не взламывая замков, и смывается, ровно ничего не взяв. Вот предки и подумают, что это по моей милости. Жизни ведь потом не будет от их расспросов. Лучше уж сразу признаться. Тогда они хоть успокоятся.
— Правильно, — поддержала его Марго.
— А интересно, наши с тобой бабушки сегодня утром успели пообщаться? — вспомнил Иван.
— Я знаю столько же, сколько ты, — у Маргариты чуть вздернулись вверх уголки губ. — Может, Генриетта Густавовна моей бабушке вообще не звонила? Не прятался бы в шкафу, сам бы мог спросить.
— Ладно, — сказал Луна. — Разговаривали они или нет, Марго наверняка выяснит после уроков.
— Это уж точно, — подтвердила она. — Я все, что возможно, постараюсь вытянуть у бабушки.
После уроков Сеню сразу же увезли, а остальная часть Команды отчаянных поспешила домой. Марго не терпелось расспросить бабушку об общении с Генриеттой. А Иван торопился как можно скорей погасить страсти, которые, без сомнения, бушевали сейчас в его квартире.
Выйдя из лифта, Иван не без внутренней дрожи нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась.
— Входи! — рявкнул отец.
— Ты чего дома? — сын нашел в себе силы изобразить недоумение.
— А вот это, мой милый, мы сейчас у тебя и выясним, — в переднюю вышла из комнаты мать.
«Та-ак, — с тоскою отметил про себя Иван. — Уже и её вызвали. Ну, я и влип».
— Предки, а что это вы оба дома? — он вновь разыграл полное удивление.
— Ты раздевайся и проходи, — сухо бросил в ответ Константин Леонидович. — Разговор предстоит серьезный.