— Ладно. Раз все доели, — Марго окинула взглядом стол, — пошли в гостиную.
— Правильно, — поддержал её Муму. — Там этого птеродактиля меньше слышно.
— Гр-рубиян! — не замедлил с ответом Птичка Божья.
— Сам такой, — минуя дверь комнаты Ариадны Оттобальдовны, бросил Герасим.
— Тар-ракан плеш-шивый, — высокопарно произнес попугай.
— Что-о? — Герасима охватило такое возмущение, что он даже вернулся и заглянул в комнату. — Как ты меня назвал?
— Тар-ракан плеш-шивый! — с явной охотою повторил Птичка Божья. И залихватски присвистнув, заявил: — Мор-рить надо.
— Вы слышали? — позеленел Каменное Муму. — Кто его этому обучил?
— Наверное, по телевизору какую-нибудь рекламу услышал, — хихикнула Варя.
— Телевизор-р, телевизор-р, — оживился попугай.
Он очень любил смотреть вместе с бабушкой разнообразные передачи.
— Телевизор тут совершенно ни при чем, — Герасим просто кипел. — Предположим, про таракана он мог там услышать. Но почему таракан плешивый? Как таракан может быть плешивым, когда эти насекомые вообще без волос?
— Видно, у Птички Божьей свой взгляд на вещи, — предположил Луна.
— Тогда, значит, он сам придумал. — Муму воплощал собой оскорбленную добродетель. — Давно ведь вам говорю: он тут сидит и все свободное время придумывает специально про меня разнообразные гадости.
— Делать ему больше нечего, — встала на защиту попугая Марго.
— Естественно, нечего, — Герасим готов был начать новую дискуссию. — Вы бы сами в клетке посидели.
— Я как-то не понимаю, Герочка, ты Птичке Божьей сочувствуешь или его осуждаешь? — поинтересовалась Варя.
— И вообще, не расстраивайся, — подхватила Марго. — Могу его выпустить. Пусть погуляет на воле.
— Свобода уз-зникам пр-роизвола! — весьма к месту провозгласил попугай.
— Марго, — Павел молитвенно сложил руки на груди. — Выпусти его, пожалуйста.
— Только через мой труп, — заартачился Каменное Муму.
— Тр-руп, — раздалось из клетки. — Гер-расим тр-руп.
— Ну! — Муму простер руку в сторону комнаты с попугаем. — Я ж говорю: на ходу сочиняет.
— Плеш-шивый, — вкрадчиво прошептал попугай.
— Почему плешивый? — кинулся к клетке Герасим. — Ты, курица слепая! Видишь? У меня шевелюра!
И он взъерошил волосы на голове.
— Тар-рантул, — брезгливо и одновременно с оттенком скорби констатировал попугай.
— Он… Он… — потыкал Герасим пальцем в клетку. — Эта тварь меня ненавидит.
— Клас-совая вр-ражда, — подтвердил Птичка Божья и демонстративно повернулся к противнику ярко-красным хвостом.
— Пошли, пошли, Мумушечка, — Варя решительно подтолкнула его к выходу. — Не нервируй птичку.
— Почему плешивый? — кинулся к клетке Герасим. — Ты, курица слепая! Видишь? У меня шевелюра!
— Птичка Божья — хор-рошая птичка, — плаксиво протянул попугай.
— В гробу я таких хороших видел, — свирепо рявкнул Муму. — И в белых тапочках.
— В гр-робу, в гр-робу, в гр-робу, — забормотал попугай. Похоже, он стремился запомнить понравившееся слово.
— Вот видишь, — покачала головой Варя. — А ты ещё спрашивал, кто его учит. Он от тебя, Герочка, и набирается.
— Кур-ра, кур-ра, кур-ра, кур-ропатка недожар-ренная, птер-родактиль, — Птичка Божья будто подтвердил Варины слова.
— Пошли, пошли, — взяв Герасима за руку, Варя поволокла его в гостиную.
Тот упирался:
— Нет, нам сперва надо выяснить отношения.
— Раз так, — сказала Марго, — я сейчас его выпущу. Иначе у вас неравные условия.
— Хочу к бабуш-шке! — жалобным голосом возопил попугай. — Где бабуш-шка? Подр-руга дней моих сур-ровых!
— Нет уж, лучше пойдемте, — направился в гостиную Каменное Муму.
Все последовали за ним. Плюхнувшись в кресло, Герасим поморщился:
— У меня была какая-то важная мысль. Но из-за этой курицы все из головы вылетело.
— Неудивительно, если такая головка слабая, — фыркнула Варя.
— Эй, может, вы потом поругаетесь? — взмолился Баск. — Мне ведь уже скоро уходить, а мы так ничего и не решили.
— Гер-расим р-решил! Ха-ха-ха-ха-ха! — сардонически расхохотался попугай.
— Баск, все претензии к нему. Он мешает, — буркнул Муму и плотно затворил дверь, отделяющую гостиную от коридора.
— Вся беда в том, — с трагикомическим видом заметила Варя, — что у нас тут не один попугай, а два.
— И одна очень глупая девчонка, — не остался в долгу Герасим.
За что был снова наказан. Ибо Варя воскликнула:
— Обожаю самокритичных людей! Видите? Сам признается, что попугай.
— Ребята! — возопил Сеня. — Ну, я же прошу: будьте людьми! У меня вот какая идея возникла: если это и впрямь наркотики, то у нас в школе сейчас столкнулись две группировки.
— Как это две? — не понял Иван. — Ты хочешь сказать, что одна группировка я, раз у меня сумку стырили?
— Да нет, — отмахнулся Баскаков. — В одной группировке предположительно Кеша, а в другой — те, кто сумку тырил. Они ведь надеялись свистнуть у Кеши «товар».
— Братцы, а ведь это похоже на правду, — Луна хлопнул себя по колену.
— Ну! — выкрикнул Сеня. — Кому-то из враждебной группировки стало известно, что Кеша сегодня приволок товар в школу. Вот они и решили увести его.
— Только, по-моему, маловато товара, — засомневалась Марго.
— Почем ты знаешь, — возразил Луна. — Может, у него в сумке много таких ма-аленьких симпатичных пакетиков с порошочком.
— Жаль, мы дальше за ним не последили, — сказала Марго.
— Слушайте, — перебил её Иван. — А Лика тоже что-нибудь Кеше отдала?
— Нет, — внес ясность Муму. — Она просто ушла.
— Значит, в кредит отпустил, — с бывалым видом заявил Сеня. — Ребята, кажется, я врубился, с чего нужно начать. Завтра же наведу справки о Кеше. Если он такими делами занимается, наверняка это кто-нибудь знает.
— Правильно, — поддержал его Луна, — а вы, девчонки, попробуйте выяснить все о Лике. Кстати, Варька, откуда ты знаешь ее?
— Вообще-то, я лично её не знаю, просто в курсе, что она из десятого класса и зовут её Лика. Но есть у кого расспросить о ней побольше.
— И у кого же? — пристально воззрился на неё Герасим.
— Много будешь знать, Мумушечка, скоро состаришься. А ты уже и сейчас занудный и противный.