Ребятам стало ясно: дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Да и маловероятно, что Максим мог завязать отношения с такими типами. Тот из бродяг, который аккуратно сортировал объедки, выпрямился и повернулся к четверым друзьям. Физиономия у него оказалась кошмарная — словно обугленная, с двумя огромными черными синяками вокруг глаз.
— Валили бы вы отсюда, — довольно грубым тоном порекомендовал он. — У вас свои дела, у нас — свои.
— До свидания. Спасибо большое, — скороговоркой бросила Марфа, и ребята с большим облегчением ретировались.
— Теперь к метро? — спросила Диана, когда они поравнялись с фасадом торгового центра.
— А что нам еще остается? — кивнул Илья. Крошка Ди вдруг посмотрела на столбы, пестрящие цветными разноформатными объявлениями и рекламками.
— Слушайте, а если нам фотографию Максима приклеить?
Клим решительно возразил:
— Во — первых, не думаю, что его родителей приведет в восторг такая наша инициатива, а во — вторых, нам придется тогда написать: потерялся мальчик, видевших просьба позвонить по такому — то телефону… И чей телефон ты собираешься давать? Трунинский нельзя. А если какой — нибудь из наших, тогда у телефона придется дежурить. Да и родители по башке дадут, что вмешиваемся в чужие дела.
— Положим, тебя мама как раз сама просила разузнать, что удастся, — напомнила ему Диана.
— Одно дело тихонько справки навести, а другое — номер телефона давать, — привел новый контрдовод Клим.
— Объявление повесить всегда успеем, — сказал Илья. — Если ничего другого не останется. Не исключено еще, что Максим вообще к концу дня объявится. Замерзнет, проголодается и прибежит обратно к мамочке.
— Хорошо бы, — вздохнула Диана. — Но что — то я сомневаюсь.
— Не знаю, — поежился Илья. — Даже мне сегодня на улице неуютно. Дождь и ветер усилились.
— Да вот мне тоже кажется, — сказала Диана, — вряд ли Максим мог столько времени по улицам болтаться, тем более ночью. Где — то ему нужно было укрыться.
— Кстати, давайте на обратном пути заглянем в торговый центр, — предложила Марфа. — Охранников поспрашиваем, продавцов. К маме в салон забегу узнаю. Максим мог вчера хоть целый день в торговом
центре провести, укрываясь от холода. В таком случае кто — то его обязательно должен был заметить.
— Вот, Соколова, не зря мы с Данилой тебя в детстве воспитывали, — похлопал ее по плечу Илья. — Выросла и умные идеи подаешь. Обязательно зайдем. Надо было сразу, но ты что — то тормознула.
— Я хоть сейчас сообразила, а тебе вообще в голову не пришло, — тоже похлопала его по плечу Марфа.
До часа пик было еще далеко, однако народу возле метро оказалось довольно много. Людей привлекали стоящие в ряд мелкие магазинчики. Кто — то перекусывал возле павильончиков с шаурмой, курами — гриль и блинами. Другие затоваривались фруктами и овощами. Толстый, неповоротливый милиционер прогнал розовощекую бабку с мешком семечек, привязанным к тележке на колесиках. Бабка, кляня его на чем свет, отбежала метров на десять и, укрывшись за палаткой, выжидала, когда представитель закона уйдет. Тот подошел к лотку с явно контрафактными DVD, по — приятельски
поздоровался с продавцом, выбрал себе несколько приглянувшихся дисков и лениво удалился в переход.
Оттуда доносилась музыка, которую наяривал какой — то уличный оркестр. Фальшиво, но громко. Клим прислушался.
— Халтурщики, — констатировал он.
— Ты не в концертном зале, — заметила Марфа.
— Я не понял: мы качество музыки пришли обсуждать или нашу целевую аудиторию искать? — спросил Илья.
Диана стала озираться по сторонам.
— Что — то целевого контингента — то и не видно.
— Значит, надо искать помойку, — сказал Ахлябин.
Марфа не согласилась:
— Давайте сначала спустимся в переход. В такие холодные дни они часто греются у входа в метро.
Жизнь немедленно подтвердила ее правоту: между жалким оркестриком, состоявшим из барабана, баяна, балалайки, микрофона и усилителя, и стеклянными дверьми, ведущими в метро, в уголке на картонке притулился неопределенного возраста бомж с небольшим черным псом.
— Так, Марфа, — негромко произнес Илья, — интервью с теми ребятами у тебя явно не сложилось, поэтому с этим беседовать буду я.
— С превеликим удовольствием уступаю тебе эту честь, — хихикнула девочка. — Наслаждайся. Может, тебя еще и собака его укусит.
Решение Ильи обрадовало Клима еще больше, чем Марфу. С бродягой он побеседовал бы запросто, однако, увидев возле него собаку, запаниковал: с животными у него были сложные отношения. Теперь он мог успокоиться: зубы черного пса ему не грозили.
— Давай фотографию, — распорядился тем временем Илья, повернувшись к Ди. — Вы, братцы, только не вмешивайтесь. Стойте молча и слушайте.
— Это уж разумеется. — Глаза Марфы ехидно блеснули. — Будем слушать и учиться, как правильно брать интервью.
— Юмор твой, Соколова, неуместен. — Илья, порывшись в кармане, достал несколько монеток и, приблизившись к цели, кинул их в рваную ушанку, которая лежала на картонке.
Бомж бросил на Бородина крайне презрительный взгляд, пес — тоже.
— Здорово, мужик! — по — свойски воскликнул Илья.
Бродяга от неожиданности крякнул и, посмотрев на непрошеного собеседника колючим взглядом, откликнулся на удивление звучным, поставленным баритоном:
— Кому мужик, а кому Валерий Савельич. Так — то.
— А меня Илья зовут, — не растерялся Бородин. — Вот и познакомились.
— Мне без разницы, кто ты. Иди, куда шел.
— Именно к вам и шел, — как ни в чем не бывало улыбнулся Илья.
Бомж, дотоле полулежавший на своей картонке, резко выпрямился, будто изготовившись отразить атаку. Собака, уловив настроение хозяина, тихо зарычала.
— Хороший песик, — сказал Илья.
Нос у «хорошего песика» сморщился: песик продемонстрировал мальчику все свои зубы.
— Цыц! — крикнул на него хозяин. — А тебя кто прислал? — Колючие желто — коричневые глаза настороженно изучали Илью.
— Никто. Я сам пришел. По собственной инициативе. У меня к вам есть небольшое дело.
— Слушай, парень, ты меня в свои дела не путай, — грозно пророкотал его собеседник. — Мы тут с Джеком сидим, и больше ничего к нам касательства не имеет.
— Да вы не волнуйтесь. Никто вас никуда не впутывает. — Илья не привык отступать, если ставил перед собой цель, и с напором продолжил: — Мне надо одну вещь узнать. Вы каждый день здесь сидите?
Марфа, внимательно следившая за меняющимся выражением на лице бродяги, шепнула Диане: