– Эй, Лампа, – пнула меня Лизавета, – ты что, заснула?
– А? – ответила я. – Нет, конечно, извини, ты совершенно права.
– В чем?
– Ну в том, о чем говоришь!
Лиза прошипела:
– Я сказала, что приезжал Володя, а ты уставилась на Лику, глаза выпучила, губами шевелишь, страх смотреть…
– Какой Володя?
– Ты перегрелась на солнце, – возмутилась девочка. – Костин, кто же еще!
– Зачем?
– Папку тебе привез, я в спальне положила.
Наплевав на хорошее воспитание, я вскочила и ринулась к двери, провожаемая недоуменными взглядами старух.
На диване в моей комнате и впрямь лежал тоненький сверток. Я вытащила бумаги и поняла, что вижу ксерокопию того дела об аварии.
Сразу скажу, ничего интересного там не нашлось. Астер был трезв как стекло, машина исправна. Но в тот день шел дождь. Правда, Роберт, как установили потом сотрудники милиции, четко соблюдал правила дорожного движения. Катастрофа произошла на восьмом километре Минского шоссе, а на втором стоит знак, предписывающий водителям сбросить скорость до 60 километров в час. Астер подчинился и поехал так, как требовалось. Казалось, все в порядке, но… когда он подкатывал к восьмому километру, у стареньких «Жигулей» лопнуло правое переднее колесо. Роберт попытался справиться с машиной, но не сумел, и произошло то, что произошло.
Я захлопнула папку. Получается, что парня не в чем обвинить, трезвый, соблюдающий правила. Просто роковая случайность, карма, судьба… На диване остался белеть листок. Я машинально взяла его. Так, опись вещей, найденных на месте катастрофы. «Термос с напитком, похожим на чай, цепочка, выполненная из желтого металла, похожего на золото». Ох уж эти милиционеры! Нет бы просто написать, чай и золотая цепочка… «Сумочка дамская, белого цвета, на длинном ремне, внутри зеркало, паспорт на имя Разуваевой Анастасии Семеновны, расческа деревянная, кошелек. В кошельке две банкноты по сто рублей и мелочи на двадцать. Еще косметичка…»
Бдительные сотрудники тоже переписали ее содержимое. Пудра цвета загара, помада ярко-красная, зеленые тени, румяна оттенка «кирпич», черный карандаш для бровей, черная тушь и крохотный тюбик крема для удаления волос на лице. Однако странно, Анжелика блондинка с голубыми глазами, а макияж в сумочке явно принадлежит брюнетке.
Я редко крашусь, но если мне приходит в голову приукраситься, то беру совершенно иные цвета. Во-первых, карандаш. Если волосы светлые, то черные брови выглядят очень вульгарно. Естественно, блондинки покупают себе коричневые или серые карандаши. Потом тени. Никак не зеленые. Голубые глаза от них делаются невразумительного оттенка. Чтобы небесные очи засверкали ярче, все пользуются совсем иными цветами: синим, серым… Опять же помада. Кроваво-красный цвет губ и «кирпичный» румянец да еще пудра колера «загар» подходят дамам цыганского плана. Нежные девушки с белоснежной кожей пользуются розовыми, перламутровыми тонами.
И вообще, я давно живу в доме у Глеба Лукича, но ни разу не видела Анжелику с лицом как у вокзальной проститутки. Девушка, насколько понимаю, предпочитает естественный макияж в светлых тонах. Хотя, может, она решила сменить имидж? Ходила себе раньше вся размалеванная, с пурпурными губами, потом надоело. И вообще, не это самое странное. Каким образом Стася Разуваева превратилась в Лику? Кого похоронили в закрытом гробу? Куда подевалась настоящая внучка Глеба Лукича и была ли она вообще? Может, вся история отлично спланированное мошенничество? Хотя нет, у Лики же имелись письма, фотографии.
В полном недоумении я вновь уставилась в список. Глаза натолкнулись на строчку «тюбик крема для удаления волос с лица». Еще одна загадка. Конечно, существуют девушки, у которых над верхней губой растут усики. Кстати, кое-кто их не удаляет, потому что считает сексуальными. Но это опять женщины восточного плана. У блондинок повышенная волосатость очень большая редкость. Так что получается, косметичка принадлежит брюнетке. Но лежала-то она в сумочке у Лики?
Пару секунд я молча смотрела на список. Внезапно в голове что-то щелкнуло, и я поняла все.
Около двенадцати ночи, когда в спальнях погасли огни, я юркнула в комнату для гостей, ту самую, откуда, по наблюдениям Тины, звонит Анжелика, и забралась под стол, накрытый скатертью. Ждать пришлось довольно долго, я чуть не заснула в духоте. Около часа раздался тихий скрип, легкие шаги, попискивание и шепоток:
– Миленький, это я. Ну как? Она живехонька, здоровехонька, ну ничего не берет. Добавь дозу.
Я вся обратилась в слух и сидела, боясь пошевелиться.
– Милый, – ныла Лика, – я очень соскучилась, ну давай завтра встретимся, а? Хоть на полчасика, любимый, обожаю тебя!
Я слушала дурацкую болтовню, пораженная тем, какой нежной может быть неприветливая, суровая девица.
– Мое солнышко, – пела она, – ладно, ладно, не сердись! Не бойся, все спят, все спокойно, скоро вновь будем вместе, с денежками. Я тебя целую сто раз в нос, щечку, и угадай, куда еще?
Она тихо засмеялась:
– Ну пока, мой сердитый заинька.
Вновь послышались легкие шаги. Анжелика явно направлялась к двери.
– Эй, погоди! – сказала я.
– Мама, – заорала девушка, – кто здесь?
Я выбралась из-под стола.
– Добрый вечер, вернее, ночь.
Лика попятилась и уронила мобильный.
– Лампа? Что ты здесь делаешь?
– Пришла послушать твой разговор с Робертом.
Обычно бледные щеки Анжелики полыхнули огнем, у нее покраснела даже шея и обнаженные руки.
– Каким Робертом?
– Астером.
Девушка судорожно вздохнула, раскрыла было рот, но я брезгливо поморщилась:
– Послушай, не надо, глупо отрицать, я все знаю, пошли в спальню, там и побеседуем.
Мгновение Лика стояла в ступоре, потом кивнула. Не говоря ни слова, мы добрались до ее комнаты. Я села в кресло и спросила:
– Думаю, план разработал Роберт.
– К-какой Роберт?
– Милая, право, смешно, ты ведь Стася Разуваева?
У Анжелики в глазах заметался ужас.
– Вы знаете? Откуда? То есть нет, конечно, я Лика.
– Душечка, врать нехорошо, а убивать людей совсем плохо, и уж совершенно гадко подставлять невинную Раду.