— Здравствуйте, — сказал я первым. — Меня зовут Евгений, но вам проще выговаривать как Юджин. Это со мной вам придется делить номер.
Она нахмурилась, взгляд стал недружелюбным.
— Почему это? Второе место уже забронировано.
Я виновато развел руками.
— Сожалею. Видимо, ваш партнер зачем-то снял бронь.
Она покачала головой, не сводя с меня настороженного взгляда.
— Такого не может быть. Ее присутствие завтра обязательно.
— Сожалею, — повторил я, — но вторая половина номера — моя. Если у вас есть вопросы или подозрения, перезвоните портье.
— Я так и сделаю, — сказала она резко.
— Вот и хорошо, — сказал я с облегчением. — Я рад, что объяснять буду не я. Если вы не против, я пока что займу ванную.
— Против, — сказала она немедленно. — На улице жара, я вся в пыли, мне нужно помыться.
Я вздохнул.
— Желание женщины — закон. Я подожду.
— Но прежде позвоню портье, — предупредила она. — Не занимайте ванную комнату.
Я покорно развел руками. Она звонила, выясняла, ссорилась, повышала голос, я вытащил ноутбук и водрузил на «свою» половину стола. Женщина, стоя ко мне вполоборота, говорила четко и сердито, я молча любовался изысканной линией ее груди, успел подключиться к инету и просмотреть пару важных новостей, когда она наконец возмущенно фыркнула и, опалив на мне волосы негодующим взглядом, ушла в ванную, громко хлопнув дверью.
Я скачал пару файлов в загашник, потом разберусь, поймал себя на том, что инстинктивно чешу, как бабуин, то под мышками, то в районе гениталий, наконец озлился: сколько можно занимать всю ванную, мы же все-таки в цивилизованном обществе, а отмена дискриминации должна быть не только на бумаге…
Она лежала в просторной треугольной ванне, вода закрыта толстым одеялом ажурной пены, только голова и плечи нудистки сверху, и, подняв в воздух длинную ногу, над которой поработали прекрасные дизайнеры из ведомства природы, медленно и нежно водит по ней намыленной губкой. На меня метнула сердитый взгляд.
— В чем дело? Я только начала мыться!
— Ни фига себе, — сказал я, — только что!.. Уже двадцать минут прошло. Слона можно вымыть. А если не тянуть, то и стадо. Нет-нет, я не лезу к вам, успокойтесь. Душевая кабинка, к счастью, на месте, никто не спер. Кто в самом деле хочет смыть пыль и пот, тому достаточно и душа.
Она сказала раздраженно:
— А если я не хочу, чтобы вы на меня глазели?
Я ответил учтиво:
— Понимаю вас. Но представьте себе, что я в толпе на тротуаре, когда вы идете со своим юбилейным шествием. Вы не можете избежать моего взгляда! Я все равно рассмотрю ваши сиськи, вашу задницу и даже складки на боках…
Она умолкла, ошарашенная и явно удивленная, посмотрела на меня раз-другой как-то странно, затем возразила чисто автоматически:
— У меня нет складок. Во всяком случае, слишком заметных!
— Извините, это я так. А сейчас, если вы не против…
Она была против, еще как против, но я разделся, бросил одежду поверх ее платья и встал под душ. Стенок нет, даже стеклянных, я осторожно повернул кран на пол-оборота, чтобы от сильного напора вода не разбрызгивалась в ее сторону. Во всяком случае, чтобы не попадала в ванну.
Прохладные струи сразу начали вымывать из тела усталость. Я некоторое время нежился. Хлюпанье в ванне прекратилось, я чувствовал, что она искоса рассматривает меня. В отличие от нее, скрытой в пене, я экспонирован полностью. Наконец я выдавил в ладонь порцию геля, процесс мытья занял пару минут, мы, мужчины, не слишком любим заниматься этой ерундой, сделал напор сильнее и еще пару минут постоял под стегающими струями, чувствуя себя чистым и уже не таким раздраженным.
Когда я закрыл воду и начал вытираться, женщина, не глядя в мою сторону, намыливала вторую ногу, так же картинно приподняв ее над ажурной пеной. Я не стал комментировать ее скорость, вот был бы дураком, если бы стал дожидаться, взял одежду и вышел, позволив ей посмотреть и на мою голую задницу.
Она появилась только через полчаса, к этому времени я уже просмотрел результаты своей работы, подобрал материалы по новейшим религиозным течениям Востока, там этот котел кипит бурно, и подумывал заказать обед в номер.
Волосы она упрятала в огромный белоснежный тюрбан, что поднимается на полметра, сама в целомудренном халате почти до щиколоток.
— Я вообще-то уже работала за этим столом, — заметила она холодно.
— Увы, здесь один письменный, — сообщил я. — Вы не обратили внимания? Но если хотите, я пересяду на другой конец.
— Хочу, — отрубила она.
Я молча взял ноут и перешел с ним на противоположный конец великанского стола. Женщина молча прошла к шкафу с одеждой, хлопнула дверца. Я скосил глаза, ее полные белые руки, ухоженные, как говорят, мелькали в полутьме шкафа, перебирая одежду.
Я заметил как бы невзначай:
— Вообще-то это подпадает под статью о дискриминации.
Она спросила, не поворачиваясь:
— Что именно?
— Что перед другими мужчинами вы раздеваетесь донага, — сказал я злорадно, — а перед своим соседом по гостиничному номеру укутались до пят. Хоть они тоже нудисты, а я нет, но все равно это дискриминация.
— Вы уверены? — спросила она, не поворачиваясь.
— Полностью, — отрубил я. — И вообще…
— Что?
— Такое отношение по меньшей мере неэтично.
Она фыркнула, я думал, что проигнорирует, однако она повела плечами, халат соскользнул, она подхватила его на полпути к полу и неторопливо повесила в шкаф. Я молча и обалдело пялился на ее безукоризненную спину, тонкую талию и великолепной формы жопу на длинных спортивных ногах. Ягодицы эффектно приподняты, словно поработали дизайнеры вместе с хирургами, однако, когда она приподнялась на цыпочках, чтобы зацепить плечики крючком за перекладину, ягодицы напряглись, заиграли, задвигались, что совершенно немыслимо даже при малейшей имплантации.
Закрыв дверцу, она повернулась ко мне и, уперев руки в бока, поинтересовалась ядовито:
— Ну что?
— Бесподобно, — прошептал я искренне, забыв, что она безмозглая нудистка, любительница ходить голой везде, где удается, — я счастлив, что успел первым увидеть то, что завтра увидят все. У вас в самом деле фигура… чудо!
— А жирные складки на боках? — поинтересовалась она подозрительно.
— Никаких, — поклялся я. — Господи, да вы истязаете себя в шейпинг-клубе!
Она скривила губы.