– Родители вернулись? – спросила Ольга.
– Да…
– Слушайте, – встрепенулся Мишка, – пойдемте гулять! Я засиделся!
Предложение приняли с энтузиазмом. Полинка и сама с удовольствием вышла из дома. Все-таки она стеснялась родителей.
Вечер выдался морозным, хотя уже была середина марта. Тротуары кое-где покрылись тонким льдом. Мишка одновременно ухаживал за всеми девчонками. Он подхватывал то одну, то другую под мышки и кружил. «Вот неугомонный! – с некоторой досадой думала Полина. – Впрочем, мне нет до него никакого дела, ведь скоро приедет Джон».
Несмотря на буйное Мишкино веселье, все довольно скоро замерзли. Девчонки ушли домой. И Полина нехотя распрощалась с ребятами. Стоя у подъезда, обернулась: троица снова о чем-то договаривалась между собой, не обращая внимания на нее. Ей хотелось крикнуть: «Эй, а ничего, что сегодня у меня день рождения?» Но Полина сдержалась. Не хватало еще, чтобы эти трое подумали, будто она обиделась.
Рыбе хочется раствориться в нежности и чувствительности. Она склонна к сентиментальным переживаниям. В отношениях с противоположным полом ищет прежде всего романтики.
Интуиция Рыбы развита настолько, что она порой может почувствовать, что любимый в десяти минутах ходьбы от ее дома, и он будет изрядно удивлен, когда она выбежит ему навстречу.
Джон приехал на весенние каникулы, как и обещал.
Сначала Полина получила эсэмэску: «Приехал. У Мишки». Сразу за эсэмэской последовал Мишкин звонок:
– Полинище! Привет! Ты не поверишь! У меня тут Джон сидит! Он желает с тобой познакомиться. Ты как?
– Я?
– Ну, не я же! – возмутился Мишка. – Ты это, давай, дуй ко мне! Адрес помнишь?
– Помню…
– Ну, все! Ждем!
В трубке послышались короткие гудки.
Мишка, невыносимый Мишка даже не дал ей возможности ответить. Как быть? Позвонить Ольге? Но, возможно, она уже и так знает. Даже, скорее всего, уже там сидит со своим Владом. Вот тебе и тайное свидание! А ведь так хотелось, чтоб никто ничего не знал!
Полина долго стояла перед зеркалом. Она надела новую юбку – разумеется, до пят – с бахромой и карманами. Вязанную из цветных ниток «дырявую» кофточку, белые кроссовки, куртку с вышивкой. Волосы, подумав, распустила. Холщовая сумка через плечо. Ну вот, кажется, все отлично. Джон должен оценить.
Она пошла пешком. На улице было очень тепло, почти жарко. Полина сняла куртку и перебросила через сумку. К вечеру похолодает, так что куртка пригодится.
Девушка миновала площадь, свернула к старому зданию университета. А вот и знакомая улица, что тянется по гребню холма. Издалека Полина увидела церковную колокольню, купола реставрируемого храма. Надо непременно сводить туда Джона. Он поймет…
Еще один поворот влево, теперь вниз по улице.
У калитки она остановилась в нерешительности, постаралась выровнять дыхание. Колени предательски дрожали.
Полина ждала этой минуты, желала ее, мечтала о ней, тысячу раз представляла себе встречу с Джоном. Но сейчас, когда он находился всего лишь в нескольких метрах от нее, Полине вдруг стало страшно.
Может, все-таки позвонить Ольге? Ну и что? Глупо выйдет. Пришла, стоит за забором и зачем-то звонит подруге. Полина вспомнила, как Амели пряталась от парня, в которого была влюблена, но потом старик-сосед сказал ей, что так можно прятаться всю жизнь. Амели решилась и встретила свою любовь.
Полина тоже решилась.
Собравшись с духом, толкнула калитку, вошла во двор. Во дворе бушевала весна. Полина увидела, как на деревьях в палисаднике набухли почки, все вокруг утонуло в зеленой дымке, пронизанной солнцем.
На крыльце стояли Влад и… Полина сразу узнала Джона. Длинные черные волосы свободно разбросаны по плечам, тонкое смуглое лицо, стройный, длинноногий, весь в черном. О, он был красив, как Демон на картине Врубеля. Может, даже лучше. Он был ослепителен!
Полина замерла в нескольких шагах от крыльца. Влад первым ее увидел и сказал:
– Привет…
Джон посмотрел на нее, как ей показалось, равнодушно. Скользнул взглядом и тоже сказал:
– Привет…
– Джон, это Полина, – представил Влад.
– Привет, – чуть слышно сказала Полина.
Она опустила глаза, потому что боялась еще раз встретиться взглядом с Джоном. Ой, зачем только она пришла сюда! Она совсем ему не понравилась!
– Это ты? – В голосе Джона послышалось удивление. – А я не узнал… в смысле, представлял тебя совсем другой.
Он спустился с крыльца, подошел совсем близко, наклонился и чмокнул ее в щеку. Полина вздрогнула. Ее еще никто не целовал в щеку при встрече! Никогда! Если не считать подруг, конечно. Мишка мог схватить за руку, даже обхватить, как всех. Но это же Мишка, он шальной, на него давно никто не обращает внимания.
А вот и он сам. Выскочил на крыльцо, заорал радостно:
– Полинка пришла! Урра! А чё вы тут стоите? Идите в дом. Полинище, не бойся, никого нет. Мои все в деревне.
Джон посторонился, пропуская девушку вперед. В прихожей взял у нее сумку и куртку. Пристроил на вешалку. Полина робко улыбнулась ему. Потом, стесняясь, прошла в комнату. Там она столкнулась с Ольгой.
– Молодец, что пришла, – спокойно сказала подруга.
Трепещущая Полина забилась в уже знакомый угол. Она была в смятении. Романтической встречи не получилось. А как Полина ждала этого мига! Как надеялась! Что теперь делать? Как себя вести на глазах у всех?
Ответа не было. Оставалось одно: наблюдать за Джоном.
Она снова столкнулась с ним взглядами, но уже не отвела глаза, смотрела прямо. Джон направился к ней, подхватил стул, поставил рядом, оседлал его. Полине показалось, что в комнате сначала стало очень жарко, а потом сразу, резко – холодно. Она сжалась под тонкой кофточкой, задрожала. Джон был в опасной близости.
– Значит, ты художница? – спросил он.
Полина вся подобралась, расправила плечи и послала ему такой взгляд, от которого, как ей казалось, расплавился бы камень. А Джон ничего, как сидел, так и остался сидеть. Словно не услышал ее беззвучного крика.
– И давно ты этим занимаешься? – продолжал расспрашивать он.
Полина сглотнула.
– С детства.
За ними наблюдали, надо было поддерживать светскую беседу.
– У тебя здорово выходит, – похвалил Джон.
Полина покраснела, но даже не попыталась спрятать лицо. Она должна была понять, что на самом деле хочет ей сказать этот невообразимый красавец, ее парижская мечта. Она тщательно вглядывалась в его лицо, старалась заглянуть в самую его душу. И – ничего не понимала. Джон был недосягаем!