– Вообще-то опаздывают все. Нет такой игры, что вышла бы в оговоренные сроки… А если и есть, то какое-нибудь говно. Сколько помню, релиз всех хитовых игр отодвигался и отодвигался. Это не к тому, что обязательно затянем сроки и денег просить будем, это всеобщая тенденция. Жанр молодой, если не научились точно определять сроки. Кстати, китайские онлайновые тоже выйдут с тем же запозданием… Простите, что я слишком пессимистичен. Могу заверить от лица всех, что вкалывать будем до седьмого пота. Возможность создать супербайму выпадает раз в жизни! Мы постараемся не упустить этот шанс. И, уже повторяюсь, скажу: доверьтесь Владимиру и сами себе. Мы ведь понимаем прекрасно, что это, возможно, у нас не только единственный шанс, но и… последний. Удачный шанс стучит в двери только раз в жизни, это всякое говно ежедневно прет в двери и окна.
Я всматривался в лица друзей, все похожи больше на государственных деятелей, даже на предпринимателей, слушают внимательно и настороженно.
В кармане задергалось, я вытащил мобильник, послушал, сказал с облегчением:
– Да, Петр Васильевич, ждем вас!.. Да, все, как я говорил… Да я понимаю, что лучше бы к вам, все-таки вы – генерал, а мы – пацаны, но у нас тут собралось семь человек, делим шкуру… Спасибо!
На меня смотрели с ожиданием, я сказал, скрывая глубокое довольство:
– Кирич сейчас приедет. Звал нас к себе, но я уговорил к нам. Это писатель, о котором я говорил.
Ворпед произнес одобрительно:
– Значит, не шибко считается с условностями.
– Неужели, – предположил Скоффин, – он настолько именитый, что ему плевать на табель о рангах.
Николай сказал азартно:
– Щас посмотрю. А то я книг совсем не читаю…
Он быстро набил в поиск «Кирич Петр, писатель», на лист выбросило с полмиллиона ссылок, Николай свистнул озабоченно, пошел шарить в поисках биографии и творческого пути, ему азартно подсказывали со всех сторон. На всякий случай пересмотрели несколько версий, но чем больше читали, тем с большим уважением посматривали на меня: сумел такого слона заманить в нашу команду! На факт, конечно, что согласится, но все-таки едет к нам на переговоры лично, это же надо…
Габриэлла едва втиснулась в дверь, обвешанная пакетами так, что я усомнился, сама ли доперла от магазина. Явно какие-то хлыщи взялись помогать, выпрашивая за услугу телефончик или хотя бы емэйл. Я помог донести половину сумок, торопливо выскочили Ворпед и Секира, начали крутиться вокруг Габриэллы, загремела посуда.
Я вернулся к столешнице, на Габриэллу поглядывали заинтересованно, пришлось постучать по столу. На меня посмотрели с укоризной. Сказал с нажимом:
– Самое главное! Еще раз! Запишите себе крупными буквами и читайте каждое утро, как молитву!.. Так вот – работаем, не меряясь этими штуками, которые гениталии. Все мы знаем самую большую беду наших программистов насчет козла, который работает меньше, а получает больше. И хотя получать будут все одинаково, но чтоб не было, что кто-то работает меньше, а оно надо вкалывать за того козла?.. Мы все выполняем особо важную работу. И всякий, какой бы важной ни считал именно свою, не смеет считать работу другого козла менее важной! Я хочу, чтобы это все приняли… ну, не знаю, как! В кровь и кость, как говорится. Обратите внимание, я не сомневаюсь, что для наших голов такую работу сделать – раз плюнуть! Я сомневаюсь в наших характерах.
Они посматривали друг на друга, я видел смущение на их лицах, наконец Скоффин сказал с неловкостью:
– Володя, ты, как Иван Грозный бояр, видишь нас насквозь. Мы как раз и хотели это сказать… Я уж точно хотел.
– И я, – сказал Николай со вздохом. – Это позорная черта не только программистов. Это вообще наша национальная черта. Но мы сумеем обуздать свои… э-э… человеческие порывы!
– Сумеем, – пообещал Ворпед серьезно. – Мы уже битые. Мы на таком горели не раз.
– Опыт есть, – подтвердил Секира. – Будем держаться. На этот раз.
Кулиев промолчал, предпочитая лишь коротко улыбнуться, что можно трактовать и так и эдак. Хороший из него будет юрист. Возможно, правительственного ранга.
В прихожей раздался звонок, я сказал строго:
– Ну, морды, ведите себя прилично. Дело даже не в авторитете… возраст уважать надо!
– Не сумлевайся, – бросил мне вдогонку Николай. – Если кто что пискнет про маразм, своими руками удушу. Или кто предложит Габриэлле вафли.
Я встретил Кирича возле лифта, провел через все распахнутые двери на площадку и в квартиру. Ребята уже выстроились в линию, выровнялись, Кирич все понял, улыбнулся и произнес голосом фельдмаршала:
– Здравия желаю, орлы!
– Здра… жла.. ва… ство!
– Вольно, – скомандовал Кирич и обменялся рукопожатием с Николаем, он на левом фланге, потом пошел дальше вдоль строя. В лица всматривался как Черчилль, когда посетил Ялту, его рассматривали с еще большим любопытством. Очень невысокого роста, подтянутый такой живчик, он не производит впечатление старика, хотя до пенсии рукой подать, без животика, а по морде незаметно, что сильно пьющий, как надлежит профессиональному писателю.
– Проходите в комнату, Петр Васильевич, – сказал я уважительно, – или сразу на кухню? Хоть и неприлично в хороших домах принимать на кухне…
Он живо отмахнулся:
– Это было в старину. На кухне принимали челядь, а в гостиной – дворян. Но вся российская интеллигенция выросла на кухне. Потому от нее такой душок… до сей поры.
Ребята, сбивая друг друга с ног, носились между холодильником и столом, доставая персики, абрикосовый и яблочный сок, выкладывали булочки, тут же хватали снова и бросались их разогревать. Я почтительно придвинул ему кресло, он опустился достаточно легко, даже колени не хрустнули, как вон у меня постоянно, несмотря на мою молодость, окинул нас спокойным, но заинтересованным взглядом.
– Почему вдруг? – спросил он. – Это вас интересует?
Мы помолчали, а Секира, самый бойкий, сказал с некоторым смущением:
– Вообще-то да. Это нам терять нечего, мы только выходим на большую дорогу… га-га-га… а у вас тиражи, ваши книги на всех прилавках, у меня самого аж пять штук, а у одного моего приятеля все ваши книги, штук двадцать!
Он отмахнулся:
– У меня их сорок. Даже за сорок, не считал точно. Но это не важно. Что еще?
– Вы получаете немалые деньги, – сказал Секира. – Может, для вас это не деньги, к ним привыкают быстро, так говорят, но я представляю эти суммы… и дух захватывает! У вас все идет легко, все налажено, книги пишутся, денежки текут… А у нас впереди весьма, как говорит наш отныне грозный шеф, тернистая дорожка. И неизвестно, куда приведет. И приведет ли вообще.