Ах ты сволочь, мелькнуло у меня между ушами. Ничего, посмотрим, как сумеешь воспользоваться ты своей удачей. Я вообще могу, если захочу, сделать так, что ты ни с одной дел иметь не сможешь. Будет трясти от одного вида задранной юбки…

– Он уже работает, – возразила Галочка.

– Кем?

Она пожала плечами.

– В какой-то фирме. Не думаю, что директором, но ему только семнадцать!

Роберт фыркнул:

– Директором… Ему бы лучше лифтером устроиться, но… вряд ли примут.

– Почему?

– Трассу не запомнит.

Я страшился, что Галочка засмеется, однако она чуть улыбнулась и сказала уверенно:

– Ты зря о нем так. Он упорный и настойчивый. Я сама видела, он в нашем спортмаге легкие гантели сдал, а купил тяжелые!

– Гантели, – сказал Роберт недобро. – Ему бы водные лыжи купить… Да где найдет наклонное озеро?

Она все-таки засмеялась, я сжал кулаки, ничего-ничего, я припомню все эти шуточки. Я не злопамятный, но я злой, и память у меня хорошая.

С ходу не придумав, что сделать еще, я снова позвонил, дождался, когда он прибежал, выглянул, злой и рассерженный, даже на площадку выбежал и посмотрел через перила лестницы вниз, а потом вывернулся, как ящерица на солнце, и попытался посмотреть вверх.

Едва он вернулся в комнату и опустил задницу на диван рядом с Галочкой, я со сладким злорадством вдавил кнопку снова. Роберт пробовал было не вставать, но я звонил и звонил… Наконец он вскочил, подбежал к двери и начал заглядывать в глазок, елозя рожей по кожаной обивке.

Я нарочито перестал звонить, пусть думает, что звонивший успел убежать, а как только он отошел от двери, я позвонил снова. Он метнулся к двери, снова посмотрел в глазок, сообразил, что за это время звонивший не успел бы скрыться, со злостью уставился на звонок…

Глава 5

Пока он торопливо разбирал устройство и отсоединял провод, я скользнул в кладовую, там среди прочего хлама блестит новенькая электродрель. Я быстро воткнул шнур в розетку, из комнаты уже доносятся довольные смешки. Я поспешно нажал на кнопку. Раздался такой металлический визг, что я сам отдернул руку в испуге. Визг тут же прекратился. Сверло еще вращалось, быстро сбрасывая обороты, я нажал снова, визг вернулся: противный, душераздирающий, гадостный, натягивающий нервы до предела.

Послышался топот, я быстро отдернул руку в стену.

Распахнулась дверь, в полутемное помещение ворвался яркий свет, Роберт в честь такой гостьи зажег все лампочки, дабы праздничное настроение, выпученные в изумлении глаза уставились на дрель. Металлический зажим с зажатым в него сверлом еще вращается, но в захламленной кладовке человеку не спрятаться…

Он довольно тупо заглянул в пару ящиков, один раз так вообще с коробку из-под туфель, выматерился вполголоса и, согнав с искривленной морды злость, вышел и закрыл за собой дверь.

– Ну что там? – донесся голос Галочки.

– Дрель упала с полки и включилась, – пояснил Роберт.

– Ого! Сама?

– Наверное, как раз кнопкой вниз.

– Китайская, наверное…

– Да, мать ее…

Я проскользнул вдоль стены, от спешки пару раз почти вываливаясь. Во всяком случае, один раз я ощутил плечом дуновение воздуха, но Роберт и Галочка тихо и озабоченно переговариваются, глядя один на другого, не заметили. Я торопливо выпихнул из стены вбитый, вернее, умело засаженный в нее шуруп. В комнате с грохотом обрушилась картина.

Они подпрыгнули в испуге, я обрадованно похвалил себя за идею. Можно и развить: на кухне повыталкиваю все вбитые в нее шурупы и дюбели, рухнут подвесные полки с посудой: красота!

Она поднялась, сказала несколько раздраженно:

– Знаешь, я лучше пойду. У тебя какая-то квартира… неотремонтированная. Твои родители раз уж раскошелились на такой дубовый паркет, могли бы и ремонт нормальный сделать.

Он ответил зло:

– Да все было в полном порядке!

– До сегодняшнего вечера, – сказала она насмешливо, – я понимаю, понимаю.

– До сегодняшнего вечера, – выкрикнул он. – А сейчас это не квартира, а… дом с привидениями!

Она сказала заинтересованно:

– А в самом деле… вдруг завелись барабашки? Или полтергейст? Было бы здорово…

– Пусть он в твоей квартире заводится, – огрызнулся он. – Знаешь, это меня достало. Не знаю, что здесь происходит, но давай лучше завалимся в «Бенни Хилл»? Это в нашем доме, с той стороны. Заодно убедишься, что у меня не самая главная цель – затащить тебя в постель. Во всяком случае, не единственная.

Она коротко усмехнулась:

– А какие у тебя еще цели?

– Заботиться о тебе, – ответил он. – Защищать тебя. Быть тебе опорой. Стараться, чтобы за моей спиной ты чувствовала себя уютно и комфортно. Словом, делать все то, что должен делать мужчина в отношении женщины.

Я превратился в слух, эта скотина говорит красиво и напыщенно, но, Галочка, не будь дурой, не верь ему, не верь, не верь… Но она почему-то заколебалась, смотрит очень внимательно, на лице раздумье, но все-таки двинулась по направлению к прихожей. Роберт, сразу сгорбившись и потеряв весь напыщенный вид супермена, которому все удается, забегает то справа, то слева, заглядывает в глаза почти по-собачьи, только что хвостом не лупит себя по бокам.

В прихожей она положила ладонь на ручку двери. Глаза ее были задумчивыми, взгляд бесстрастно обшаривал его лицо.

– Ты в самом деле не такой, – сказала она, – каким стараешься выглядеть. Я вот думала: чего добиваешься?.. Если всего лишь, чтобы я у тебя отсосала, то… это ли тебе надо? Это сделает любая девчонка за сто баксов. Почти любая. А те, кто этим зарабатывает, то и за десять долларов. Намного лучше и умелее, чем я! Значит, тобой движет что-то другое?.. Тщеславие? Вряд ли, ты можешь заставить расстегивать тебе брюки красоток из жвачника или с обложек журналов… Почему именно я?

Я застыл в стене, сам превращаясь почти в бетон: никогда не слышал от Галочки таких слов. И даже не предполагал, что могу услышать такие слова из ее хорошенького ротика. Даже не представлял, что она может такое выговорить. Роберт переступил с ноги на ногу, глазки отводит, пробубнил:

– Потому что ты не глупенькая куколка. Хотя с виду…

– …настоящая блондинка? – подсказала она. – Да, я натуральная, не крашеная. Кстати, на последней школьной олимпиаде я получила второй диплом за решение логических задач седьмого уровня сложности.

– Ого, – сказал он с предельным уважением человека, которого оставляли на второй год в каждом классе, – а ты крутая! На самом деле крутая. Другие только форсят, пыжатся, а ты… железная кошечка под мягкой шкуркой.