– Ты меня балуешь, – пропищала она, тут же умчалась, прижимая коробки к груди, чтобы с наслаждением сдирать целлофановый слой, открывать коробочку, выхватывать блестящий диск и дрожащими от нетерпения пальцами пихать в дисковод, подгоняя его, такой медленный, все равно медленный.
Я размолол кофе, приготовил, дал отстояться, за это время она инсталлировала только одну, на коробочке хвастливая надпись, что это хит всех времен и народов. Не обязательно и брехня, потому что компы все мощнее, видеокарты навороченнее, а баймы подстраиваются под них, и миры все реалистичнее, масштабнее, красочнее.
Сейчас ее можно трахнуть, не заметит, слишком вся там, в том мире, но я сам настолько доволен тем, что осчастливил новой игрой, что это, как ни странно, дает мне даже больше, чем если поставить ее раком или заставить отсосать, когда ей сосать совсем не хочется. Это вот ощущение дарителя подарков не такое острое и мощное, конечно же, как оргазм, зато длительное и… не знаю, как бы другого лэвэла, повыше, повыше.
Конечно, трахну обязательно, но с этим успею, а вот это ощущение постараюсь продлить, в нем есть свой смак и свое наслаждение.
Я крепко спал, когда под утро она скользнула в постель, начала устраиваться, дергая одеяло, забрасывая на меня холодную, как у жабы, ногу, сопеть в ухо. Я пробурчал:
– Брысь под корягу, лягуха…
– Ох, какой ты тепленький!.. Какой мягенький!.. А это что у тебя? Складка на животике?
– Это не животик, – буркнул я и прижал ее, чтобы не брыкалась. – Спи, удавлю.
Она тут же затихла, лапки начали подергиваться, и во сне бежит за монстрами, рубит, топчет, ведет свой клан на штурм замка. От ее тела пахнуло таким покоем, что я провалился в глубокий и счастливый сон, будто женился на Золушке.
Утром она успела поджарить наскоро яичницу с ветчиной, а пока я выкарабкался из постели и сбегал в туалет, вкусно и зовуще запахло ароматом дорогого кофе. Свеженькая, умытая, с блестящими начищенными зубками, она хищно впивалась зубками в горячую ветчину, глаза блестят восторгом.
– Знаешь, – сообщила она доверительно, – на большом экране играть – это что-то! У меня маленький, да и разрешение всего восемьсот на шестьсот, больше не тянет. А на твоем полный антиалястинг, все эффекты, все навороты… И разрешение ставлю предельное, о таком даже не мечтаю… Настоящее кино, в котором сама участвую.
– Как квесты? – спросил я.
– Прошла еще два, – сообщила она ликующе. – В ВоВе, конечно, их больше, там почти тысяча, а в Линейке всего сотня, но зато бывают такие сложные!.. И не все за сутки пройдешь, надо по всей карте путешествовать. Но я и гадов побила, и получила доступ ко второй профе!
Я поинтересовался:
– Завтра придешь доигрывать?
Она сразу потускнела.
– Хотелось бы… Нет, не смогу.
– Почему? – удивился я. – Комп свободен.
– Да не в компе дело…
– А в чем?
Она горестно вздохнула.
– С утра работа, вечером курсы… Это сегодня только работа. Хоть курсы, к счастью, через день…
– Да на фиг они тебе нужны?
Она ответила очень рассудительно, сразу став взрослой и солидной:
– На курсах учусь. В самом деле учусь. Там не только интересное, но и нужное. Я играть безумно люблю, но так можно проиграть до старости… А я не хочу до конца жизни оставаться официанткой. Закончу курсы, попробую устроиться бухгалтером. А там дальше как пойдет.
Я сказал очень довольно:
– Как хорошо, что не приходится и мне корячиться на каких-то курсах. Я бы со скуки околел!
– Я тоже околеваю, – ответила она честно. – Но что делать? Как сказал один греческий мудрец правителю страны: нет царского пути в математике. Приходится где горбом, где высиживанием, где реками пота…
Я засмеялся.
– А вот мне как-то не приходится!
Она развела руками.
– Завидую.
В глубине ее глаз нечто мелькнуло, я хотел бы считать, что зависть, но это была не зависть. Совсем не зависть. Однако что, я не врубился, хотя неприятное ощущение оставалось.
После кофе она чмокнула меня в щеку, губы горячие и упругие, упорхнула, легкая и быстрая, как птичка. Я сделал себе еще кофе, задумался, а после долгих размышлений решил ради второго завтрака посетить новый ресторан на соседней улице. Надо посмотреть, чем кормят, что там придумали свое, какие телки выступают в стриптизе и больше ли у них сиськи, чем у метропольских…
И постепенно сгладилось неприятное ощущение, что осталось от прощального взгляда такой простенькой девчонки.
Мартовское солнце сожгло снег как-то незаметно, весна проскользнула за неделю, а в апреле уже настоящее лето. Я оставил машину за два квартала до ряда дорогих бутиков, в черепе вяло копошатся мысли насчет дорогих сережек, девчонки на них покупаются, как ни на что другое, но можно и пару золотых шариков для пирсинга купить: у Беллочки из обычного металла, темные и некрасивые, а у Соньки с дешевой позолотой. А если купить с бриллиантиками, пусть крохотными, девчонки вообще помрут от счастья.
Взгляд зацепился за девичью фигурку, что с большой сумкой, не глядя по сторонам, торопливо идет через дорогу к подземному переходу. Анжела, которой когда-то купили вэбкамеру, и она с подружками сразу же принялась дразнить заокеанского Женю голыми сиськами и танцами голышом.
– Анжела! – крикнул я весело. – Постой, лапушка!.. Это ж сколько мы с тобой не виделись?
Она дружелюбно улыбнулась.
– Наверное, год. В этом уже и я покидаю школу.
– Будешь поступать? – осведомился я понимающе.
– Постараюсь, – ответила она. – Родители настаивают. Да мне и самой хочется, я всегда интересовалась историей. А как ты? Выглядишь прекрасно. И одет… со вкусом. Я слышала, у тебя своя фирма?
Я отмахнулся.
– Да все путем. Фирма есть, доход дает. Жить можно. Все путем, я ж говорю. А у тебя глаза красные. Как у карася. И припухли. Ты что, ревела?
Она помотала голой.
– Нет, простыла просто. У меня температура.
– Так надо в постель, – сказал я наставительно. – Аспирин пить, а то и всякие там антибиотики. Чай с липой… Приходи как-нибудь, у меня есть своя хибара. Трехкомнатная. Попрыгаем в постели, покажешь, чему научилась за год… га-га-га. Да и вообще, мы же с тобой еще не трахались, ты знаешь?
Она улыбнулась.
– Правда? Не помню такие мелочи. Но в постель не могу. Ни в свою, ни в твою. Даже с аспирином.