Это и были основные цели ударов ислама по Торговому Центру, взрывов танкера, поездов, самолетов.
Да, страны и народы очень быстро сливаются в единое целое. Штаты хотят, чтобы весь мир стал такой понятной им Америкой. Чего хотят другие страны, можно в расчет не принимать – одного хотения мало. Но Штаты – да, они, чувствуя свои играющие мускулы, начинают диктовать всюду.
Не думаю, что этот урок с серией взрывов по всему западному миру не пошел на пользу. Да, для сохранения своего лица Штаты еще раз нанесут страшные удары по горам, превратят их в груды песка, красиво погоняют эскадры авианосцев по мировым океанам туды-сюды, туды-сюды, но дальше что?.. А дальше придется требования ислама воспринимать всерьез …
Вернусь к надоевшей даже мне аналогии с Древним Римом. Богатому, культурному, просвещенному, полному всяческих свобод, особенно – в половой сфере. И к его противникам – диким, тупым, неграмотным христианам, которые, как известно, если придут к власти, первым делом сожгут библиотеки, разобьют мраморные статуи с изображениями голых богов и героев… мол, срам какой, убьют Гипатию, ибо женщина должна сидеть дома и прясть… Кстати, христианка тех лет должна была поменьше показывать свое лицо, а волосы так и вовсе прятать под платком. Женщина с открытыми волосами называлась распущенной. Ничего не напоминает из требований Талибана? К тому же, если мне не изменяет память, христиане должны были носить бороды…
Как при таком наступлении христианского Талибана должен был поступить умный образованный римлянин? Понятно, что девяносто девять и девяносто девять сотых с пеной у рта защищали свой «цивилизованный» Рим, видя в христианах лишь грязных тупых фанатиков. Еще бы не фанатиков: как жертвенно христиане принимали жуткую смерть на арене Колизея, растерзываемые львами!.. Как их распинали тысячами, а они от своей веры не отрекались!
Но как поступает тот единственный из ста тысяч римлянин, видя наступление на его красивый просвещенный мир этих странных людей с другими ценностями? Да, все верно: спрашивает у своих же римлян: а так ли уж мы цивилизованны? А в самом ли деле христиане – только террористы, бандиты, трусы, гады? Ведь они, не дрогнув, идут на крест, на распинание, на арену Колизея, но от своих идей не отрекаются? Ах, просто отморозки?..
Да, на такого римлянина орут, его обвиняют в предательстве. Обвиняют свои же умные и просвещенные соратники. Мол, неча с ними разговаривать, неча им давать слово, всех в Колизей на корм львам, а варварские орды взять и рассеять крылатыми ракетами!.. Но этот римлянин, что требует уважительного разговора с талибами, спасает Рим от разгрома гораздо более страшного, чем мог бы случиться, – нашлись римляне, что вступили в диалог, приняли ислам, признав его высочайшую ценность, смягчили его, окультурили и стали первыми отцами церкви.
Однако будь их больше, начни они этот процесс раньше, Рим не был бы разгромлен даже так, ведь его почти раскатали по камешку. И, возможно, знаменитую женщину-математичку Гипатию не забили бы на улице лишь за то, что грамотная. И больше бы мраморных статуй уцелело. И ночь Темных Веков была бы короче. И светлее. И сейчас летали бы не самолетами «Аэрофлота», а космолетами, обедали бы на Марсе, ужинали на Венере, а трахаться прилетали бы на грешную Землю…
Так что удар по Торговому Центру, катастрофы поездов в тоннелях, взрывы танкеров, самолетов – всего лишь дружески протянутая рука ислама для мирных и неторопливых бесед о сосуществовании.
Да, я – тот самый римлянин. Богатый – у меня квартира в элитном доме и «Форд Эксплорер», просвещенный – степень доктора наук, изнеженный благами цивилизации, доступностью женщин, гладиаторскими боями на аренах футбольных стадионов, высокой поэзией, компьютерными играми, Интернетом, неспешными беседами с философами о смысле жизни во время прогулки по аллее, украшенной с обеих сторон прекраснейшими мраморными статуями богов и героев… Как должен поступить я, когда вижу наступление на свой родной Рим грязной орды дикарей с их тупым и нетерпимым Христом, которому так далеко до наших просвещенных и радостных богов, что разрешают все и даже сами совокупляются как друг с другом, так и с животными, птицами, рыбами?..
Если у атлетов, что беспрерывно качают железо, вздуваются чудовищные мышцы, то у меня, не будь литого черепа, мозги были бы уже размером с монгольфьер средних размеров. Я чувствовал их жар и давление, надо бы измерить, наверняка постоянная температура уже как у вороны, где-то за сорок два по Цельсию, а то и по Кельвину, а давление, как у паука-прыгуна, что умеет поднимать на пару сот от нормального.
Да, но это давление, а вот настроение чаще всего опускается ниже нуля. Все-таки я человек этого века, привык к комфорту, сам ценю жизнь… свою, конечно, и во всем предпочел бы обойтись без насилия. Особенно, если это касается не какого-нибудь Васи Пупкина, а себя, любимого, или даже общества, частью которого являюсь.
Но, увы, для великих свершений насилие необходимо. Ну, прожили бы древние египтяне тихо и мирно, сохраняя свои жизни, которые все равно конечны и даже коротки, и кто бы вспомнил Египет? Но нашелся жестокий правитель, заставил выстроить пирамиды, обтесать целую гору, мол, хочу сфинкса… Да, многие погибли от голода, холода и раздавленные камнями. Но тогда эти пирамиды послужили ракетно-ядерным щитом Египта. Соседи со страхом смотрели на пирамиды, воочию видели мощь этого народа и… не рыпались. Прошло шестьдесят веков – и все еще весь мир потрясенно смотрит на дело рук человеческих!
Но мыслимы ли пирамиды без насилия над личностями, жизнями, судьбами?
Сегодня, вернувшись довольно поздно со службы, услышал со стороны веранды довольный смех, громкие голоса. Показалось, что услышал звяканье чашек. На дворе март, ранняя весна, воздух прогрелся так, что на веранде уже дважды собирались на тусовку, но, увы, без меня.
Выглянул, за нашим рояльным столом распивают чаи помимо Майдановых еще и соседи с левой половины этажа – Шершень и его новый сосед, въехавший в освободившуюся недавно квартиру, высокий сухой старик, голова снежно-белая, но в глаза бросаются прежде всего огромные, как приклеенные, снежно-белые брови – кустистые, с торчащими, как сосновые иглы, волосами. У него все еще хватает сил ездить в какие-то экспедиции, занимается раскопками, потому весь черный от палящего солнца, а снежные брови и белые керамические зубы блистают, как снег на черной вершине Карагеза. Зовут его, если не ошибаюсь, Немковым. Шершня знаю, а этот Немков у нас за столом впервые, хотя на улице встречаю часто, несколько раз вместе поднимались в лифте, здороваемся, но за одним столом не сидели, не сидели.
Майданов замахал обеими руками, привстал:
– Бравлин!.. давайте к нам! Такое солнышко!
Я сказал торопливо:
– Только приму душ!
Везде должен быть лидер, мелькнуло в голове. Вон Майданов вроде бы никудышний, но это ему с женой пришло в голову поставить хороший просторный стол, взять на себя заботу о чае, и вот уже потянулись соседи со всего этажа, иногда приходят с других этажей, хотя этот же Шершень, Немков и прочие их соседи могли бы поставить такой же стол, создать свою тусовку…