- Туралион! - вздохнула Аллерия. - Ей-право, я люблю тебя, и не в последнюю очередь за твое доброе сердце. Но это же черные драконы! Ты же знаешь, что будет, если мы не убьем их сейчас!
Туралион мрачно кивнул, принимая одно из тех трудных решений, которые в пылу сражений должен принимать каждый генерал.
- Уничтожить яйца! - крикнул он, шагнув к ближайшему из них, и опустил на него молот. Толстая скорлупа с треском разлетелась, и молот с глухим звуком расплющил полусформировавшегося зародыша. Он был размером с собаку, с дымящейся красной кожей и небольшими отростками там, где вскоре появились бы крылья и голова. Он еще немного подергивался и дрожал в луже тускло-красной жидкости – возможно, лавы, а возможно и нет – а потом замер.
Остальные воины Альянса последовали приказу. Как только отряд Туралиона добил последнее яйцо и огры расчленили последнего дракона, Кадгар услышал громкий вой, раздавшийся со шпиля над ними – с того же места, где, как он чувствовал, находился череп. Огромный черный змий распростер крылья, и тень его расплылась по всей долине. Он был даже больше Грууля, который отступил к скале у края долины, но сразу пришел в себя, вызывающе выпрямился и грозно зарычал. Его огры и меньший гронн были слеплены из иного теста: они в ужасе завопили и бежали прочь. Дракон резко нырнул вниз, и солнце осветило его кожу, длинную шею и широкие челюсти. Потоки лавы из его горла уничтожали огров, людей, тела дракончиков, расколотые яйца – все, на что попадали малейшие брызги.
- Отступаем! - скомандовал Туралион своим людям, которые уже и так далеко сбежали от чудища. - К краю долины!
Они сгруппировались там. Кадгар, Туралион и Аллерия были в первых рядах и смотрели на громадного дракона. Кадгар сглотнул. Он знал, что это будет выглядеть внушительно, но… Смертокрыл был просто невообразимо громадным. Драконы, с которыми они только что столкнулись, были просто гадюками на фоне старого змия. Кадгар потерял дар речи. Но одна вещь удивила его, не смотря на смертельный страх. У патриарха черного драконьего рода вдоль хребта торчали пластины из серебристого, сияющего бликами солнца металла. А под пластинами были тонкие прорехи, сияющие темным пламенем лавы, которую он только что извергал из пасти. Огромные когти дракона вгрызлись глубоко в каменный пол. Кроме когтей на левой передней лапе, насколько было видно Кадгару. Те он вжал внутрь ладони, будто был ранен… или держал что-то в руке.
- Череп! - прошептал он Туралиону и Аллерии. - У него в руках череп!
- Он принес его сам – как мило с его стороны, - пробормотал Туралион. - Только как бы нам его забрать?
Смертокрыл свернул крылья за спиной и уложил на бедра. Его длинная шея изогнулась в ярости и пламя его пылающих гневом глаз осветило войско.
- Мои дети! - взвыл дракон голосом, подобным пламени в пылающем пожаром лесу, или металлу, скрипящему по костям. Гнев в нем перемешался с глубоким горем. - Мои дети, убиты! - он ударил хвостом по земле, от чего цельная скала позади дала глубокую трещину. - Выходите вперед, гнусные твари, мясники, детоубийцы! Вы будете биться в муках, пока я не сожру вас заживо! Кого из вас первого обратить в пепел?
Его пылающие глаза сузились, ужасный взгляд застыл на Грууле.
- Ты! - сказал он, растягивая слог, и в одном слове содержался целый мир обещанной агонии. Голос его был тихим, почти нежным, и слава Свету, думал Кадгар, что в этот мир ужасный пронзительный взгляд Смертокрыла обратился не на него.
Но, как бы то ни было, Груул не испугался.
- Я! - заявил он. - Я – Груул, самый большой гронн! Это земля мои. Это горы мои. Ты не заберешь. Иди, или закончишь как твои дети!
Яростный рев Смертокрыла оглушил Кадгара.
- Мои дети! - вопил он с болью в голосе, чуть не вызвавшем у чародея приступ соболезнования. - Совершенно чистые… Прекрасные и беззащитные… - дальнейшие слова Смертокрыла было не разобрать, ведь Смертокрыл выл и едва не бился в гневе, разбрызгивая лаву с челюстей, кромсал камень, на котором стоял, и размахивал крыльями, создавая тем маленькую бурю. Кадгар уже начал жалеть, что они послушались Туралиона и начали разбивать яйца. Что они о себе думали? О Свет, что он о себе думал, когда решился противостоять этому монстру, этому древнему, вековечному, ужасному воплощению гнева? Как они могли надеяться одолеть его?
- О, как это смело! - горе Смертокрыла преобразилось в презрение, чуть более спокойное, но такое же смертоносное. - Какой недюжинной храбростью нужно обладать, чтобы разбить скорлупу и убить беззащитных детей! Жаль, что вы не доживете до дня, когда поведаете миру о своем благородном подвиге! - его крылья распростерлись и снова ударили, создав грозовой ветер, прижавший Грууля к стене. Огры Грууля съежились и, воя, чуть не обнимали стену на краю долины. Груулю не приходилось ждать помощи от них.
- Жалкие смертные! У меня было много имен во многие времена, и всех их вспоминают с ужасом: Нелтарион, Ксазас, и многие иные. Но вы, должно быть, знаете меня как Смертокрыла, ибо таков я и есть! Я – яд этой жизни, тьма без рода, владыка смерти, мастер разрушений. И теперь я говорю вам: этот мир – только мой!
- Никогда! - взревел Груул и накинулся на Смертокрыла. Гигантский гронн врезался в грудь колоссального дракона с силою, которая раскрошила утесы возле них и заставила осколки скал и шипы каскадом сыпаться вниз. Сила того удара сбила воинов Альянса с ног, и даже огров заставила пошатнуться и пасть на колени. На скалах, ограждающих долину, появились другие драконы и внимательно следили за ходом событий. Но когда пыль улеглась, Груул встряхнул головой, а Смертокрыл стоял целым и невредимым.
- И это – все, на что способен могучий Грууль? - глумился Смертокрыл, опустив голову, так, чтобы глаза под его могучим лбом взглянули прямо в глаз Груулю. - Это все, что ты можешь? - он поднял одну лапу, все еще сжатую в кулак, ударил себя в грудь, и поднял над головою Грууля, будто собирался раздавить его, как насекомое. Это был сигнал. Драконы кинули боевой клич, спрыгнули со своих скал и со смертоносным изяществом опустились к людям, ограм и гронну, стоящим у стен долины. Огры стояли неподвижно, раззявив пасти, и смотрели на крылатую погибель.
- Сыновья Лотара! В бой!
Голос Туралиона был силен и ясен и раздавался намного дальше, чем должен был. Он снял свой молот и пылким ясным взглядом встретил драконов. С первым ударом, раскроившим дракончику череп, молот запылал.
- За Кель’Талас! - Аллерия и следопыты начали стрельбу. Боевой клич раздался от воинов Альянса, эльфов и людей, и в него вплелся рев пришедших в себя гронна и огров, которые забыли о своих страхах. Драконы опрометчиво нападали, волнуясь и гордясь своим отцом, извергая лаву из открытых пастей на своих врагов. Огры и гронны, казалось, только сейчас вспомнили, как боролись с драконами еще несколько минут назад, и начали ловить их в воздухе и отрывать им крылья. Один из огров так запустил своей жертвой в стену долины, что от скалы отвалился целый кусок, медленно соскользнул вниз с тучею щебня и пыли и похоронил огра и всех, кто не успел убежать.