— Все в порядке, — промямлила я.

— Бедная моя девочка. — Ее размытое лицо снова замаячило надо мной, когда она наклонилась, чтобы поцеловать меня в лоб.

Прикосновение гладких губ оставило на коже ощущение липкости и щекотки. Когда она отошла, я увидела отца, который мял в руках шапку и выглядел гораздо старше, чем раньше. Наверное, я пробыла под водой дольше, чем думала. Я подмигнула, и на его лице нарисовалось облегчение. Забавно, выходило, будто работа пациентов заключается в том, чтобы помогать посетителям чувствовать себя лучше. Мне казалось, будто я на сцене, и сейчас — мой выход. В этих больничных стенах все мы чувствовали себя неловко и с трудом подыскивали слова, как если бы сегодня встретились впервые в жизни.

— Что произошло? — спросила я, потянув через соломинку воду из чашки, которую протянула медсестра.

Явно нервничая, они переглянулись. Первой решилась мама.

— Тебя сбила машина, милая. Ты как раз переходила через дорогу, возвращаясь из школы. Он выскочил из-за угла… Молодой парень, только что получил временные права. Его бедная мать даже не знала, что он взял машину. К счастью, мистер Бартон наблюдал за всем, что произошло, и смог дать полиции исчерпывающие показания. Славный человек этот мистер Бартон, правда же? — улыбнулась она и добавила специально для меня: — Грегори.

Ее голос теперь звучал чуть спокойнее. Я тоже улыбнулась.

— Он все время оставался с тобой до самой больницы.

— Ох, моя голова, — прошептала я. Резкая боль затопила все тело, как будто, услышав рассказ, вспомнила, что пора приниматься за работу.

— У тебя сломана левая рука. — Мамины блестящие губы посверкивали под лампой, когда она открывала и закрывала рот. — И левая нога. — Ее голос слегка дрогнул. — Но если не считать этого, тебе очень повезло.

Только в этот момент я увидела, что моя рука на перевязи, а нога — в гипсе, и меня развеселило, что они считают, будто мне повезло. Я начала смеяться, но боль быстро остановила мой порыв.

— Да-да, только у тебя еще трещина в ребре, — быстро добавил отец извиняющимся тоном, как бы прося прощения за недостаточное внимание.

Когда они ушли, Грегори осторожно поскребся в дверь. С усталыми, озабоченными глазами и спутанными волосами, которые, как я себе представила, растрепал, расхаживая в волнении по коридору, он казался еще соблазнительней, чем всегда. Грегори всегда ерошил волосы, когда нервничал.

— Привет! — Он вошел в палату и поцеловал меня в лоб.

— Привет, — прошептала я в ответ.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как если бы меня сбил автобус.

— А вот и нет, это была всего лишь малолитражка. Нечего пытаться привлечь к себе внимание. — Усмешка приподняла уголки его рта. — Плохие новости ты уже слышала, полагаю?

— Что мне придется сдавать выпускные экзамены устно? — Я приподняла левую руку, которая покоилась на перевязи. — Ничего, в полицию меня все равно возьмут, — ухмыльнулась я.

— Нет, — серьезно возразил он и присел на кровать. — В «скорой» мы потеряли Генри. Полагаю, его убила кислородная маска.

Я захихикала, но была вынуждена тут же остановиться.

— Блин, извини! — Он заметил, что мне больно смеяться.

— Спасибо, что вы остались со мной.

— Спасибо, что ты осталась со мной, — ответил он.

— Ну, я же обещала. — Мне удалось улыбнуться. — К тому же в моих планах на ближайшее будущее исчезновение не значится.

Глава двадцатая

Джек присел на гравий рядом с машиной, которую теперь считал брошенной. Он напряженно размышлял над тем, где сейчас могла находиться Сэнди Шорт, почему ее автомобиль стоит под деревьями на старой парковке, по какой причине она вчера не пришла на назначенную встречу и почему в течение суток не вернулась к своей машине. Ничего не прояснялось. Весь день он не отходил от красного «форда». Беглые поиски в окрестностях ничего не дали — никаких следов Сэнди и вообще никаких следов он не обнаружил. День клонился к вечеру. Лес почернел, и только от огней на кораблях далеко в море и от замка Глайна, спрятавшегося за высокими соснами, пробивался свет. Джек не видел ничего уже в дюйме от собственного носа. Чернота ночи была густой и засасывающей, но он боялся уходить: вдруг она вернется и он пропустит ее, или кто-то заберет машину. Тогда Донал отодвинется еще дальше, а его последние следы затеряются.

Папка по-прежнему лежала на приборной доске. В темноте мигал единственный слабый огонек: это ее сотовый каждые несколько секунд вспыхивал, подавая сигнал о том, что батарея разряжена. Похоже, Сэнди не собирается появиться у автомобиля в ближайшее время. Значит, Джеку необходимо добраться до ее мобильника, просмотреть список последних звонков и, если повезет, отыскать в записной книжке кого-то, кто поможет найти ее. Если батарея полностью разрядится, он, скорее всего, не сумеет снова включить телефон без пин-кода.

Зазвонила его собственная трубка: не иначе Глория. Было одиннадцать часов, и он не мог заставить себя ответить — просто не знал, что сказать. Врать не хотелось, и потому в последнее время он вообще избегал разговоров с ней: уходил из дому, пока она еще не проснулась, а возвращался, когда она уже спала. Он понимал, что такое поведение не может не огорчать ее — милую, терпеливую Глорию, которая никогда не придиралась и не ворчала, как подруги его приятелей. Она доверяла ему и давала необходимую свободу, так как была достаточно уверена в себе и потому знала, что он не станет ей изменять. Но в данный момент он делал это — изменял ее терпению и, возможно, даже отдалялся от нее. Может, именно этого он и хотел. А может, нет. Он знал одно: исчезновение Донала положило конец разговорам о женитьбе, которые раньше казались Джеку такими важными. Вернее, им обоим. Сейчас он как будто отодвинул Глорию в сторону и сосредоточил все силы на попытках пробиться к пропавшему брату. Ему почему-то казалось, что, найдя Сэнди, он хоть на шаг подойдет ближе к Доналу. Но, возможно, это просто предлог, очередная уловка, чтобы ничего не менять в своей жизни и не обсуждать с Глорией отношения, которых он теперь сам толком не понимал.

Джек сделал единственное, что сумел придумать. Взял телефон и позвонил Грэхему Тернеру — полицейскому, с которым он сам и его семья познакомились во время поисков Донала.

— Алло, — ответил Грэхем.

В трубке слышался шум — крики, обрывки разговора и смех. Типичный шум паба.

— Грэхем, это Джек, — закричал Джек в тишине леса.

— Алло, — снова рявкнул Грэхем.

— Это Джек, — проорал он еще громче, пугая зверей и птиц, которые, возможно, прятались неподалеку в зарослях.

— Не вешайте трубку, я выйду на улицу, — крикнул Грэхем.

Голоса и шум начали стихать — телефон покидал пивную. Наконец воцарилась тишина.

— Алло, — уже спокойнее произнес Грэхем.