— А я — нет. Я отношусь к ним совсем не так, как ты. — Немного помолчав, он добавил: — Более того, некоторые из моих лучших друзей смертные. А ты можешь о себе сказать то же самое? — Выпрямившись, Винсент хлопнул дверцей и, не оглядываясь, зашагал по улице.
Бастьен в задумчивости смотрел ему вслед. Он прекрасно знал, что не может ответить на вопрос кузена утвердительно, и почему-то сейчас, после этого не очень приятного разговора, это обстоятельство ужасно его смущало.
— Проклятие… — пробормотал Бастьен, откинувшись на спинку сиденья. Очень не хотелось признавать, но в глубине души он знал, что Винсент кое в чем был прав. Во всяком случае, у него действительно не было ни одного друга из числа смертных и все его окружение составляли только «свои». Правда, у него имелось среди смертных множество знакомых, но в основном все эти знакомства были связаны с бизнесом, то есть с работой. И в отношениях с этими людьми Бастьен, как правило, сохранял дистанцию, стараясь не выходить за определенные рамки.
Кроме того, он ведь действительно не знал, как зовут миссис Гуллихэн, — и не удосужился узнать ее имя, хотя она уже много лет у него работала. «К чему это лишнее беспокойство? — Так говорил он себе. — Ведь в конечном итоге она все равно умрет, как и предыдущая экономка, а на ее место придет другая…» Да, так происходило, и это было совершенно естественно, ибо люди смертны. И он, Бастьен, ничего не смог бы с этим поделать, даже если бы очень захотел.
Но неужели кузен прав и в другом?
Неужели он действительно обращается со смертными как с животными? Следовало признать, что так оно и было. И ведь это при том, что у него больше не было необходимости напрямую подпитываться от смертных…
— Проклятие… — снова пробормотал Бастьен. Сделав глубокий вдох, он прикрыл глаза, стараясь успокоиться.
Внезапный стук в боковое стекло заставил его вздрогнуть. Повернув голову, Бастьен увидел Винсента, стоявшего у машины. Кузен жестами просил его опустить стекло.
Бастьен со вздохом нажал кнопку.
— Ну, что еще? — пробурчал он.
— Знаешь, я подумал, что на всякий случай стоит проверить, не вегетарианка ли твоя Спящая Красавица, — с улыбкой проговорил кузен. — Она очень похожа на одну из них. — Не дожидаясь ответа, Винсент кивнул и, отвернувшись, снова зашагал по улице.
Закрыв окно, Бастьен ненадолго задумался. Потом, нахмурившись, достал мобильный и набрал номер своих апартаментов. После третьего гудка Терри подняла трубку и вежливо ответила:
— Алло, слушаю. Это квартира Аржено.
— Привет, Терри. Это Бастьен Аржено. Знаете, я решил взять «субмарины» на ужин. Как вы на это смотрите? Вы ведь не вегетарианка?
— Отличная идея! — воскликнула Терри. — Нет, я не вегетарианка. Не могли бы вы захватить еще и чипсов? Чипсы — «Барбекю» или «Доктор Пеппер». А «субмарины», пожалуйста, ассорти. Чтобы там было все, в том числе жгучий перец.
— Э… да-да, понял. Ассорти, жгучий перец… — пробормотал Бастьен, вытаскивая из кармана блокнот и ручку, чтобы записать заказ. — Значит, чипсы «Барбекю» и «Доктор…» кто?
— «Доктор Пеппер»! — Терри рассмеялась. — Узнать у Криса, чего бы ему хотелось?
— Да, конечно, — буркнул Бастьен, невольно поморщившись. — Пожалуйста, спросите у него…
Тут в трубке раздался громкий стук, очевидно, Терри положила ее на стол. А через некоторое время снова раздался ее голос:
— Алло, Бастьен, вы слышите?
— Да-да, слушаю.
— Крис просит взять «субмарины» с тефтельками, обычные чипсы и имбирный эль «Канада драй».
— Значит, «субмарины» с тефтельками, обычные чипсы и имбирный эль «Канада драй», — пробормотал Бастьен записывая. Потом вдруг спросил: — А «субмарины» с тефтельками — как те, что кладут в спагетти по-болонски?
— Да, совершенно верно.
— Что ж, очень хорошо. — Бастьен откашлялся. — Скажите, а у вас там все в порядке?
— Все отлично! Крис смотрит телевизор, а я распаковываю вещи, — ответила Терри. — А вы что, уже в ресторане? Так быстро?! Вы ведь вышли совсем недавно.
— Нет-нет. Я только что выехал, — ответил Бастьен. — Я просто решил поинтересоваться, спросить, не вегетарианка ли вы. Не хотелось бы принести домой «субмарины», а потом узнать, что вы их не едите.
— Нет, не вегетарианка! — Терри снова рассмеялась. — Более того, я очень люблю мясо.
Бастьен радостно улыбнулся. По крайней мере хоть в чем-то Винсент ошибся.
— А может, вы вегетарианец? — спросила Терри неожиданно. — А впрочем, едва ли. Иначе вы не предложили бы «субмарины». И вообще вы не похожи на вегетарианца.
— В самом деле? — Бастьен тоже засмеялся. — А на кого я похож?
— На мужчину, который любит бифштексы с кровью, — тут же ответила Терри. Потом спросила: — Я права? Вы ведь любите бифштексы с кровью?
— С очень большим количеством крови, — ответил Бастьен совершенно серьезно.
Терри в очередной раз рассмеялась, и ее звонкий и веселый смех оказался настолько заразительным, что и Бастьен, не удержавшись, вновь рассмеялся. В этот момент он вдруг осознал, что ему очень не хотелось заканчивать этот разговор. Ох, с каким бы удовольствием он сейчас просто сидел бы у себя в гостиной и беззаботно болтал с этой милой женщиной, вместо того чтобы мотаться по всяким скучным делам. Разговаривая с ней, он мог бы любоваться ее чудесными глазами, ярко вспыхивавшими, когда она начинала с воодушевлением о чем-либо рассказывать. И еще он успел заметить, что Терри была не только милой и очаровательной, но и очень даже не глупой женщиной, что делало ее по-настоящему интересной собеседницей.
— Бастьен, если возникнут какие-либо проблемы и вы не сможете найти квартиру Криса, — продолжила Терри, — позвоните еще раз, и он вам все подробно разъяснит.
— Да, конечно, — отозвался Бастьен. Последняя фраза Терри означала, что пора было заканчивать разговор. Невольно вздохнув, Бастьен добавил: — Я все понял. Пока.
Он тут же нажал кнопку отбоя и, нахмурившись, пробурчал себе под нос:
— Какой же я все-таки болван…
И действительно, почему ему так хотелось поговорить с этой женщиной? Ведь она — всего лишь заурядная человеческая особь, так что едва ли стоило тратить на нее время… Она проживет еще лет тридцать или, может быть, пятьдесят, а потом умрет. Зароют в землю, и она обратится в прах, как это случилось с Жозефиной.
Бастьен тяжело вздохнул, вспомнив единственную любовь своей жизни. Он был молод тогда — всего восемьдесят восемь лет, — и в те годы он постоянно менял любовниц, не испытывая почти никаких чувств к женщинам, с которыми ложился в постель. Но так было до Жозефины. Ее он полюбил по-настоящему, так что даже не обращал внимания на то, что мог читать ее мысли; а ведь это, как всегда говорила его мать, — верный признак того, что такая пара не будет счастливой. Он тогда раскрылся перед ней и умолял ее присоединиться к нему, он предлагал ей вечную жизнь и все свое состояние, которое даже в то время было уже весьма немалым. Жозефина, узнав о его истинной сущности, с ужасом отвергла его. Для этой девушки он был исчадием ада, навсегда лишившимся души. Сразу после его признания она упала на колени и стала истово молить Господа о спасении своей души, и в конце концов Бастьен был вынужден очистить ее память и отступиться, отказаться от любимой. Потом он уже издали наблюдал за ее жизнью и стал свидетелем того, как эта девушка полюбила мужчину — обычного смертного, — вышла за него замуж, родила ему нескольких детей, затем постарела и наконец умерла. Эта история разбила его сердце, и после этого он уже никогда никого не любил.