Сухов засмеялся.
— Лично я знаю из истории лишь одного коня, имеющего имя, — Буцефал, конь Александра Македонского.
— Почему, были и другие лошади с именами, — возразил Такэда. — Например, Дхикра или Дадхикраван, конь царя Трасадасью. [73] Исключительно быстрый, победоносный боевой конь, подобный ветру и птице.
— Да? — нерешительно проговорил темпорал.
Сухов снова засмеялся.
— В принципе, имя звучало, но я предложил бы нечто попроще. Ведь ты теперь по сути — маг, чародей, хотя и со стороны первичного знания, технологии, а не магии. Если же глянуть со стороны, ты — джинн. Или иблис, ифрит, аш-шайтан. Нет?
— Джинн, — произнес темпорал выразительно. — Иблис… аш-шайтан… Нет, все же Дадхикраван лучше. Дадхикра… Дадхи. Я согласен, зовите меня Дадхи.
Никита раскрыл рот, собираясь сказать, что он имел в виду названия магов древности, известные на Земле из сказаний и легенд, но передумал. Темпорал выбрал имя и был недалек от истины: в их компании он действительно исполнял роль боевого коня, подобного ветру и птице.
— Давайте перекусим, — предложил Такэда, у которого от голода свело желудок. — Под звездами я еще не ел.
— Что? Под звездами? — Сухов глянул на Толю непонимающе. — А-а… ты думаешь — это звезды?
— А что?
— Это Нгеви, так называемый «мир нерожденных душ». Твои «звезды» — сгустки информации, которые можно внедрить в любой неживой предмет и на некоторое время оживить его. Помнишь «внедрения» и «вселения», преследующие нас на Земле? Игвы черпали «души» отсюда.
— О Сусаноо! — прошептал Такэда. — Мне ли не помнить «внедрения»! Но я не знал — как это делается! А эта штука под ногами — корабль? Спутник?
— Сторож. Вернее, пастух местного скопления «душ» или, если хочешь, «стада».
— Почему же он не реагирует на нас?
— Потому что я его усыпил, наложил заклятие. Все, Оямович, лекция кончилась, умерь свой исследовательский пыл. Мы начинаем взрывать стену потенциального барьера между этим хроном и Гашшарвой, доставай «гранаты». Кстати, что это за приобретение? — Никита кивнул на «детский арбалет».
— Это оружие «божественного стрелка», рыцаря-одиночки Асура, — ответил молчавший Дадхикраван, который явно чувствовал себя естественно. — Представляет собой генератор развертки «суперструн», то есть свернутых в одномерные объекты многомерных пространств. Стрелы как раз и есть «суперструны».
Такэда озадаченно глянул на арбалет, на стрелы, тихонько зашипел сквозь зубы:
— Никогда бы не подумал! Как же им пользоваться?
— Как и обычным арбалетом: вложил стрелу, натянул тетиву и отпустил спусковую скобу.
— Ладно, авось пригодится. — Никита открыл транскоф и извлек из него шиххиртх, три ребристых черных шара величиной с яблоко — хроногранаты и прибор, напоминающий очки-консервы. Протянул очки Такэде.
— Это тебе, надевай. Будешь видеть во всех диапазонах электромагнитного спектра и даже в магическом поле.
Толя послушно нацепил очки, приказав диморфанту ослабить силовое поле шлема на время надевания. Сначала ничего не увидел, затем перед глазами замелькали цветовые пятна, поплыли хороводы искр, пунктиры и световые штрихи — прибор настраивался под хозяина, — и скачком картина изменилась.
Звезды над головой превратились в светящихся птиц, «астероид» под ногами — в львиноголового орла, распростершего крылья метров на триста, и лишь темпорал-Дадхикраван да сам Сухов не изменились, остались с виду теми же, какими их видел Толя невооруженным глазом.
— Орел! — хмыкнул инженер скептически.
Сухов понял.
— Очки пытаются настроиться на прямое восприятие, но они, в общем-то, не предназначены для человека. Абсолютно адекватной картины ты все равно не увидишь. Теперь ждите, мне надо выйти в эйдос и настроиться, сил понадобится очень много.
Сухов уселся на одном из горбов согнутого крыла орла-пастуха в позе лотоса, застыл. Текуче-огненный Дадхикраван обошел его кругом, излучая волну любопытства, и Такэда почувствовал к нему растущее расположение. Бывший темпорал раскрывался эмоционально в диапазоне достаточно близком человеческому, его можно было понять, с ним можно было дружить.
Такэда перевел взгляд на Никиту: вспомнилось, как танцор боролся с пси-двойником Даймона во владениях Яросвета. Но этот Сухов отличался от того, как взрослая особь от эмбриона, его магические возможности возросли многократно, он вырос и продолжал увеличивать свою силу.
«Спасибо за „взрослую особь“», — прозвучало в голове Толи.
Никита подслушал его мысли, оставаясь неподвижным и безучастным, ушедшим в себя. Где в это время бродила его душа — или мысль, — Толя боялся даже представить.
Сеанс медитации закончился тем, что кожа на лице Сухова поголубела и засветилась, а вокруг головы взметнулись прозрачные струйки сияния.
— Порядок! — Никита вскочил на ноги, отрываясь при этом от перьев спящего орла на два метра. — Прячься, Оямович, под крыло этой птички. Начинаем.
Сухов повернулся к Дадхикравану, и между ними произошел секундный диалог, которого Такэда не услышал. Подождав, пока инженер укроется в перьях орла-пастуха, Никита кивнул бывшему темпоралу, и оба они подбросили вверх по хроногранате.
На высоте десяти-двенадцати метров между черными шарами бесшумно проскочила малиновая молния, от которой тем не менее тело орла под ногами содрогнулось и заколебалось. А затем на месте гранат вздулось лиловое пламя и ударило во все стороны миллионами сжигающих все языков. Такэда почувствовал, как по нервам прокатилась волна неистовой боли, закричал. Мышцы скрутило так, что они, казалось, вот-вот лопнут. Голова распухла, кости черепа размякли, растянулись безразмерной пленкой. Сердце сжалось в точку, перестало гнать кровь по жилам. Сознание померкло… восстановилось на мгновение.
Такэда сквозь окуляры своего прибора универсального видения разглядел над фигурами Сухова и Дадхикравана золотистую вуаль защитного поля; точно такая же вуаль прикрывала и его, генерируемая Никитой. Но зрение стало гаснуть, несмотря на все усилия Такэды удержаться от падения в омут беспамятства. Последнее, что он увидел, было появление в ревущих огненных вихрях двух черных пятен, похожих на гигантские когтистые лапы… Диморфант сделал все, что мог, чтобы защитить хозяина от буйства вырвавшихся на свободу стихий и энергий, названий которых не знали земные языки, но полностью погасить их влияние не смог…
Сухову удалось увидеть больше.
«Хроногранаты» — по сути, генераторы «аморфного» времени — изменили вакуум таким образом, что потенциальный барьер между хронами «выпятился» в этом месте, стал тонким и лопнул. Два мира с разными наборами физических констант и сдвинутыми относительно друг друга потоками времени смешались, породив волны искривлений, изгибов и завихрений многомерных пространств, пузыри с локальным ходом времени, удивительные узлы взаимодействующих полей, стенки, «бочки», «розы», спрессованные «плиты» и другие фигуры из геометрии невозможного. Одной из таких фигур была «улитка» — свернутое спиралью пространство, время в центре которой стояло, а к краю спирали разгонялось до бесконечной скорости. Магам едва удалось избежать столкновения с ней, разрывающей все, что попадалось на пути, не на части и даже не на атомы — на стринги и суперточки, кванты пространства.