Он был шире танцора и тяжелее, но двигался так быстро, что иногда размазывался в движении. Сухов явно уступал ему в скорости и в реакции, да и в знании приемов, хотя и отбил две последующие атаки, едва не сломавшие ему руку.
Вожак СС изменил тактику, наращивая темп, буквально выстреливая комбинации приемов защиты и нападения. Он мастерски владел кен-тай итие — принципом максимальной свободы движений и раскрепощенности в бою, используя в качестве оружия любую ч??сть тела, и сила его ударов превосходила возможности защиты Сухова, получившего пару нокдаунов и множество ушибов — там, где его блоки не смогли остановить выпады соперника.
— Суй-но-ката! — не удержался от совета Такэда.
Никита услышал, но у него уже не осталось ни сил, ни ловкости, чтобы последовать совету. К тому же он пропустил удар в голову и на несколько секунд перестал воспринимать действительность. А когда очнулся, увидел близко лицо вожака «свиты Сатаны», его локоть, приближающийся к голове, как в замедленном киноповторе, ладонь второй руки в замахе; время почти остановилось, словно медля в нерешительности — не быстро ли приблизился финал? И туг Никита снова встретил взгляд главаря: в нем не было сомнений, но из черных глубин равнодушия явно проглядывали торжество превосходства и пренебрежение. Именно пренебрежение и заставило сработать подсознание танцора.
Голову из-под локтя он убрать успел, и удар пришелся на плечо, прямо в пятно-звезду Вести. Сухову показалось, что произошел взрыв, даже два: первый — в плече, второй — в голове! На несколько долей секунды он перестал ощущать что бы то ни было; не отключился совсем, не потерял сознание, но и думать ни о чем не мог. Затем голова прояснилась, будто с нее сдернули мешковину, тело буквально зазвенело от прихлынувших сил, произошло странное внутреннее изменение всего организма, в результате которого он стал видеть в других диапазонах спектра и каждый предмет — объемно, будто глядел на него сразу со всех сторон. Изменилось и ощущение силы тяжести и давления воздуха на кожу, появилась аналгезия — полная нечувствительность к боли. А еще Никите явилась вдруг в сознании точная схема боя с вожаком СС, уязвимые места, способы нейтрализации ударов и — еще глубже — понимание собственных резервов (на серию ответных агрессивных атак не хватит, только на блокирование и уход!) и знание странных приемов боя, неизвестных ему ранее…
Мгновение озарения прошло.
Ребро ладони вожака опустилось на шею Никиты, встретив возникший внезапно бугор мышц — уйти из-под удара танцор не успевал, тело само решило проблему защиты. В следующий миг он ответил.
Удар с выплеском энергии был страшен! Он потряс даже самого Сухова, представляющего в данный момент единую жесткую механическую систему, каждый элемент которой участвовал в движении одновременно со всеми, вбирая силу и опираясь на их массу, прочность, инерцию.
Вожак «свиты», несмотря на вес, превышающий вес Никиты в два раза, пролетел по воздуху четыре метра и врезался головой в стену пещеры. Любой человек, получивший такой удар, неминуемо бы погиб, но вожак не был человеком. Он испытал шок — на время двух вздохов Сухова — и был явно потрясен, но не выведен из строя. Он даже сознания не потерял, лишь на несколько секунд замер на полу на четвереньках и тут же встал, тряхнув головой. Глаза его загорелись мрачным огнем.
Неизвестно, чем закончился бы этот бой, скорее всего поражением землянина, Никиты, не познавшего еще свои возможности и не успевшего довести до нужной кондиции мастерство бойца россдао. Не спасла бы его, наверное, и помощь Вести, раскрывшей тайники информации о том существе, которого звали Хуббат и с которым ему пришлось столкнуться, и сработавшая на мгновение глубокая родовая память, до поры до времени сохранявшая секреты воинских искусств предков Сухова, знаменитых русских воинов. Среди них был и легендарный Радогор, дружинник, а потом сотник в войске князя Владимира, сражавшегося с татаро-монгольскими ордами, чье искусство сражения на мечах было даже воспето в былинах.
В тот момент, когда Хуббат сделал шаг вперед, собираясь продолжать схватку, сработала станция хроносдвига. Фигура, появившаяся в проеме двери, лишь очертаниями напоминала человеческую. У нее была голова — бугром, руки — длинные, до колен, как лапы гориллы, ноги — толстые, с расплющенными ступнями; и все тело прикрывала не то кожа, не то броня малахитово-зеленого цвета, напоминающая крупную рыбью чешую. Глаз у существа не было видно, как ушей и рта. Оно взмахнуло рукой, и четверо помощников Хуббата без звука повалились на пол пещеры. Сам Хуббат сориентировался мгновенно, прыгнул к стене, в которой торчали его «вилы», но существо тоже не дремало: новый взмах лапой — и между застывшими людьми и вожаком СС вспухло облако черного дыма.
— В темпорал, быстрее, — прозвучал холодный металлический голос.
Никита растерянно глянул на Такэду, не опустившего своего оружия. Потом понял, что существо назвало темпоралом станцию хроносдвига. Впрочем, в памяти уже давно сидело это название, просто понятным оно стало только сейчас.
— Быстрее! — повторило существо без рта; казалось, голос исходил от всей его фигуры. — Или вы хотите продолжить «честный» бой?
— Но он предложил…
— Не будь дураком, пошли. — Такэда опустил автомат, подтолкнул танцора ко входу в станцию, спросил на ходу:
— Кто вы?
— Истуутука, — ответило существо. — В данный момент ваш проводник, не более того.
— Но я бы хотел… — оглянулся Сухов на редеющее черное облако, сквозь которое уже начала проступать гигантская фигура Хуббата, застывшего как статуя.
— Вперед! Вам еще рано состязаться с младшим братом Вуккуба, да и вообще с раруггами.
Никита споткнулся.
— С кем?!
Но проводник не стал продолжать разговор, он просто втолкнул танцора вслед за Толей в сиреневый полумрак входа в темпорал и шагнул следом.
Дверь уже закрылась за ними, когда Хуббат наконец освободился от «дыма» — парализующей движения Черной Паутины — и метнул трезубец в глубь пещеры. Но дверь станции хроносдвига, рассчитанная на функционирование даже внутри звезд, выдержала.
«Полет» в тоннеле хроноскважины длился год — по ощущениям беглецов, пока они наконец не вышли, пошатываясь от избытка впечатлений, из камеры хроносдвига в коридор темпорала, а потом наружу. И только выйдя за дверь станции, Сухов почувствовал, как болит избитое тело: ныли ребра, стреляло в спине, с толчками крови вонзались в локти и плечи иголки пульсирующей боли, разламывалась голова.
Видимо, проводник почувствовал его состояние, потому что жестом велел Такэде подойти к другу, а сам быстро свернул за угол узкого каменного ущелья, в которое они вышли из темпорала. Высоко вверху, над ущельем, светилось небо дымным фосфором, и было непонятно — ночь это или день.
Дышалось в этом мире легко, сила тяжести равнялась земной, и все же запахи, краски, звуки говорили о том, что это не Земля.