Несколько раз, когда им приходилось подниматься посреди ночи, чтобы избежать встречи с гоблинами, Элия открывала глаза и видела, что Дракон уже не спит, принюхиваясь и крепко сжимая свой меч.
Она обернула одно из своих собственных одеял вокруг плеч ящера. Эту привычку она приобрела во время своих путешествий с Отрядом Лебедей. Она скучала по этой компании женщин, которые были друг другу как сестры, она никогда не ощущала себя так же свободно среди своих теперешних спутников, чтобы позволить себе такой интимный жест, кроме как… этой ночью.
Девушка думала о Драконе, о том, что он сделал для нее, о том, что знала о нем, и о том, что чувствовала. Среди всех ее спутников он меньше всего похож на человека, он не умел разговаривать, но был единственным, кому она полностью доверяла.
– Ты ведь мне не слуга, – прошептала Элия спящему ящеру. Ты мой брат.
У нее не было никогда родных, по крайней мере насколько это было ей известно. Ее мать, малоразговорчивая вдова рыбака, никогда не говорила о своих родственниках. Она умерла, когда Элия была подростком, и на ее поминки никто из родни не приехал. В следующем году Элия удрала из дома, чтобы избежать замужества с ткачом, человеком честным, но совершенно лишенным воображения. До того, как она присоединилась к Лебедям, она никогда ни к кому не испытывала чувства родства. Лебеди любили чувство опасности и шли на риск всегда, когда могли.
От этих воспоминаний у Элии перехватывало дыхание.
Чувства, которые она испытывала к Дракону, не основывались на общих интересах. Насколько она могла понять, у них вообще таковых не было. Его поведение по отношению к ней определялось братским желанием защитить ее.
Странно, но Элия относилась к нему так же. И эти чувства заставляли ее думать, что на целом свете у нее нет существа ближе, чем Дракон.
Но ее отношение к ящеру не помогало приоткрыть завесу над исчезнувшим прошлым.
Оливия не представляла для девушки загадки. Элия знала, что она может доверить хафлингу присматривать за самой собой и за имуществом компании. И все.
Хотя певица показала вспышку геройства в пещере Дымки, насмехаясь над драконом, пока Элия не смогла подняться на ноги, Элия понимала, что геройство не имеет ничего общего со смелостью. Она также чувствовала, что Оливия согласна подвергать себя опасности только из-за того, что в конце пути надеется получить вознаграждение.
С Акабаром было сложнее. Он путешествовал с ней для того, чтобы доказать, что он не только торговец из Термиша. Элии казалось, что его стремление к приключениям продиктовано желанием рассказать потом о них своим женам. Может быть, он просто не торопится вернуться домой. Она была уверена, что Акабар мог с таким же успехом сопровождать не ее, а кого-нибудь другого в путешествиях.
Элия понимала, что может доверять ему, но она не рассчитывала на то, что он не пожалеет своей жизни ради нее. Она догадывалась, что, возможно, у волшебника есть другие причины сопровождать ее, но он не считал нужным упоминать о них, а она не собиралась разгадывать его загадки.
Спать не хотелось, но когда развалины гостиницы начали мерцать, расплываться и превращаться в здание, которое она видела совсем давно, девушка поняла, что видит сон. Разозлившись, она попыталась проснуться, опасаясь, что ее сон на дежурстве подвергает их большой опасности, но не смогла.
Гостиница выглядела вполне по-настоящему. Появились бревенчатые стены, щели между бревнами покрылись грязью. Двери, столы и стулья выросли, как будто из-под земли. Элия обнаружила, что она сидит за маленьким столом у огня.
Встревоженная ярким светом над собой, девушка посмотрела вверх. Обгоревшие бревна превратились в целые. Упавший кусок потолка встал на место. Элия слышала треск черепичной крыши. На стенах выросли стальные крюки, с которых зазмеились цепи. На концах цепей появились лампы, напоминающие формой тыкву, с горящим масляным фитилем внутри.
Огонь в камине превратился в гудящее пламя, и гостиница «Северные Ворота» стала наполняться посетителями, хотя в дверь они явно не входили. Вокруг себя Элия слышала шум и разговоры. Она услышала спор в дальнем углу, повернулась, но все, что увидела, были лишь тени.
Элия подумала, что это не сон. Это могла быть только фантастическая иллюзия. Шум должен был разбудить остальных, но они спят рядом. «Нет, это только сон», – решила девушка.
Внезапно она услышала громкий шум справа. Элия повернула голову и увидела большого, плотного мужчину, ругавшего маленькую служанку за то, что она пролила вино на его спутницу. Служанка возражала, и мужчина поднялся, возвышаясь над ней на голову. Он казался больше ее раза в два, но тут Элия увидела, как служанка вытащила блестящее лезвие из кармана фартука.
В дальнем углу опять послышался громкий шум, и она перевела взгляд обратно. Тени наполнялись цветом и глубиной. Усталый монах и молодой воин спорили о религиозных терминах. Священник утверждал, что Темпос это искаженное южное Темпус и что Темпус правильнее. Это предположение, казалось, очень раздражало воина, варвара с севера. Его лицо, уже довольно красное от выпивки, потемнело еще больше. Он приготовил свой аргумент – взялся за рукоятку меча, привязанного за спиной.
Элия задумалась, какая из двух ссор будет поводом для пьяной свалки.
– Ни одна из них, – послышался приятный голос.
Элия обернулась. Молодой мужчина стоял рядом с ней, держа в руках два хрустальных бокала и покрытую пылью бутылку. Он сел на стул рядом с ней, расставляя на столе принесенное.
– Но представление скоро начнется, – уверил он ее, криво улыбнувшись, и подмигнул.
Элия решила, что ему нет и двадцати, хотя из-за своих учтивых манер он казался старше. Он обтер бутылку и ловко выдернул пробку.
Его светлые волосы, блестящие в пламени камина, свободно падали на плечи.
Он обладал тем, что Лебеди назвали бы хорошей фигурой. В голубых глазах отражался свет огня. Его привлекательность слегка волновала Элию, но она чувствовала, что если она и ждет кого-то в этом сне, то не этого парня.
– Я взял на себя смелость заказать особое вино. Оно тебе наверняка понравится. Он улыбнулся, наполняя оба бокала темно-красным вином.
– Откуда ты узнал, что сейчас произойдет? – спросила Элия.
– У каждого из нас есть маленькое заклятие, – прошептал он, пробежав пальцами по знакам на ее правой руке. Символы начали покалывать руку. Мое проклятие в том, что я должен прочитать сценарий прежде, чем начнется пьеса. – Он поднял свой бокал и подождал, пока Элия не сделала аналогичное движение. Я объясню в чем дело через несколько минут. У нас достаточно времени, чтобы выпить вино.
Элия подняла бокал, держа его за ножку. Парень чокнулся с ней. Она осторожно понюхала напиток, опасаясь, что это очередная кормирианская микстура, не подходящая ей по вкусу, но почувствовала довольно приятный запах. Она сделала один маленький глоток, а затем, не раздумывая, выпила все. Во рту появился вкус горного винограда, а алкоголь прошел через тело, подобно удару.