Ахнув от разочарования, девушка развернулась и бросилась туда, откуда прибежала: по коридору, мимо двустворчатых дверей, за угол…
И с разбегу налетела на что-то твердое и массивное. Китти отбросило в сторону, она машинально попыталась смягчить падение, выставив руку, но руки у неё были связаны, и ей это не удалось — девушка тяжело рухнула на каменный пол.
Китти подняла глаза — и у неё перехватило дыхание. Над ней возвышался человек, тёмный силуэт на фоне потолочных светильников. Высокий, бородатый, одетый в чёрное. Ярко-голубые глаза пристально разглядывали девушку, чёрные брови хмурились.
— Пожалуйста! — выдохнула Китти. — Пожалуйста, помогите!
Бородатый человек усмехнулся и протянул к ней руку в перчатке.
А в зале Статуй мистер Хопкинс опустился обратно на пол. Лица заговорщиков были полны изумления. Двое мужчин оттаскивали ковры с середины зала. Когда Китти снова появилась в зале, полу задушенная, висящая на собственном воротнике, за который её волок бородатый, волшебники остановились и уронили ковры. Все присутствующие один за другим обернулись и уставились на неё.
Из-за спины Китти раздался низкий голос:
— Что делать с этой девчонкой? Я поймал её, когда она искала выход на улицу.
Рыжеволосый покачал головой:
— Вот зараза! Я даже не заметил, как она исчезла.
Мистер Мейкпис выступил вперёд, капризно насупившись.
— Госпожа Джонс, мы не можем тратить время на подобные выходки!..
Он осклабился, пожал плечами и отвернулся.
— Поначалу её присутствие меня забавляло, но, откровенно говоря, она меня больше не интересует. Можете её убить.
23
Натаниэль увидел, как наёмник швырнул Китти на ковер, как откинул плащ и достал из-за пояса длинный кинжал, кривой, как сабля. Он увидел, как наёмник протянул руку, схватил девушку за волосы, задрал ей голову, чтобы открыть горло…
— Стойте! — Натаниэль выступил вперёд, говоря настолько властно, насколько мог. — Не трогайте её! Она нужна мне живой.
Руки наёмника остановились. Он взглянул на Натаниэля немигающими голубыми глазами. А потом медленно и размеренно продолжил оттягивать голову Китти назад, одновременно занося кинжал.
Натаниэль выругался.
— Стойте, я сказал!
Заговорщики наблюдали за происходящим не без злорадного любопытства. Бледное, сырое лицо Руфуса Лайма скривилось.
— Мэндрейк, вы сейчас не в том положении, чтобы строить из себя большого начальника.
— Напротив, Руфус. Квентин приглашал меня присоединиться к вашему обществу. И я, после убедительной демонстрации мистера Хопкинса, с радостью принимаю это предложение. Результаты действительно весьма впечатляющие. А это означает, что отныне я один из вас.
Квентин Мейкпис деловито расстегивал свой изумрудный сюртук. Он прищурился, прикидывая все «за» и «против», взглянул на Натаниэля искоса.
— Так вы всё-таки решили принять участие в нашем скромном замысле?
Натаниэль встретил его взгляд со всем спокойствием, какое смог собрать.
— Именно так, — сказал он. — Ваш план действительно великолепен, в нем чувствуется рука гения. Я от души жалею, что так невнимательно отнесся к вам в тот день, когда вы продемонстрировали мне подопытного простолюдина. Однако теперь я намерен искупить свою вину. А пока что эта девушка, строго говоря, по-прежнему остается моей пленницей, Квентин. Я… у меня есть свои планы относительно неё. И пусть никто, кроме меня, её не трогает.
Мейкпис потёр подбородок. Он не ответил. Наёмник поудобнее перехватил кинжал. Китти невидящим взглядом смотрела в пол. Натаниэль отчётливо ощущал, как колотится сердце у него в груди.
— Что ж, хорошо! — внезапно кивнул Мейкпис. — Девушка ваша. Отпустите её, Веррок. Хорошо сказано, Джон. Вы подтвердили моё доброе мнение о вас. Но берегитесь: говорить легко, но слова требуется подкреплять действием! Сейчас мы вас освободим, и вы на наших глазах вступите в союз с демоном по вашему выбору. Но сперва я подготовлюсь к тому, чтобы вызвать демона самому! Берк! Уизерс! Уберите эти ковры! Освободите мне пентакли!
Он повернулся и принялся отдавать новые приказы. Наёмник с каменным лицом разжал руку и выпустил волосы Китти. Натаниэль, сознавая, что за ним следит не одна пара враждебных глаз — в частности, Дженкинс и Лайм наблюдали за ним, не скрывая своих подозрений, — не стал подходить к ней. Девушка как стояла на коленях, так и осела на пол, безвольно уронив голову, с лицом, скрытым под волосами. Это зрелище терзало ему душу.
Вот уже дважды за сегодняшний вечер Китти Джонс едва не погибла, и все из-за того, что он натворил. Из-за того, что он разыскал её, что выдернул из её спокойной новой жизни и взял с собой — исключительно ради удовлетворения своего эгоистичного любопытства.
Там, в театре, когда девушку ударило Инферно, Натаниэль был уверен, что она погибла. Его охватило горе. Он почти потерял голову от нахлынувшего чувства вины. Несмотря на то что наёмник рявкнул ему оставаться на месте, он кинулся к ней и только тогда понял, что девушка дышит. Китти оставалась без сознания почти час, и всё это время в нем росло чувство стыда. Он мало-помалу осознавал, каким был глупцом.
В последние несколько дней Натаниэль уже постепенно начинал отстраняться от имени Мэндрейка, от маски, которая в течение многих лет была для него как вторая кожа. Но лишь после событий в театре эта отстраненность превратилась в отчуждение. Он привык верить в две вещи, и эта уверенность руководила им всегда: в то, что правительство незыблемо, и в то, что он, в конечном счете, всегда действует во благо. И вот обе эти опоры в мгновение ока оказались выбиты у него из-под ног. Волшебники повержены. Китти едва не погибла. И то и другое было делом рук Мейкписа, и Натаниэль с ужасом осознал, что жестокие, равнодушные действия драматурга, в сущности, являются отражением его собственных дел.
Поначалу немыслимый масштаб преступления Мейкписа не давал Натаниэлю осознать его суть. Театральный размах и великолепие деяний заговорщика, замысловатая извращенность идеи вселить демонов в человеческое тело, все эти дурацкие разглагольствования о гениальности, интеллектуальности и новизне сбили его с толку и отвлекли от банальной голой правды. Это всего лишь ещё один холодный, тщеславный мерзавец, пытающийся дорваться до власти. Точно такой же, как Лавлейс, Дюваль или — тут Натаниэлю будто холодом повеяло в спину, — или сам Натаниэль, с его сегодняшними размышлениями в машине, когда он мечтал о том, как завладеет посохом и положит конец войне. О да, конечно, он убеждал себя, что всё это ради правого дела, ради того, чтобы помочь простолюдинам и спасти империю, но чем кончаются все эти прекраснодушные мечтания? Гибелью невинных людей, таких как Китти.
Насколько же очевидными должны были выглядеть его амбиции со стороны! Мейкпис видел его насквозь. Фаррар тоже. Госпожа Лютьенс поняла, во что он превратился, — и отвернулась от него.