Раздался лязг металла, звон кольчуги: безмолвная фигура подступила ближе.
— Арнкель?! — воскликнул Бродир. — Арнкель, который слаб и во всем повинуется женщине? Арнкель, который умирает, ни разу не поразив врага? Он не станет одним из нас, когда его принесут сюда, на гору!
Халли осклабился.
— Это говорит не мой дядя! Он любил своего брата!
И он гневно уставился во мрак.
— Что ты за тварь, что тебе приходится вещать устами мертвого человека? Говорю еще раз: покажи мне свое лицо!
Как только он это сказал, луна вырвалась из-за облаков и ярко осветила безмолвного великана. Халли с Ауд вскрикнули и отшатнулись.
Серебристый свет омывал фигуру. Доспехи сияли ослепительно и безжалостно: высокий шлем, украшенный замысловатым узором, кольчуга, переливающаяся, точно рыбья чешуя… Это было ослепительное, мучительно прекрасное зрелище — они и впрямь едва не ослепли.
Но под доспехами не было ничего, кроме гнили и тлена. Изнутри шлема скалился заплесневелый череп с выкрошившимися зубами и отвисшей челюстью. И под сверкающей кольчугой зияла пустота. Сквозь отверстия доспеха просвечивали ребра; ниже края кольчуги свисали драные лохмотья, а под ними — хрящи, узлы коленных чашечек, пожелтевшие берцовые кости… Серебряные поножи болтались на лишенных плоти голенях; ступни в полусгнивших сапогах являли собой россыпь мелких косточек.
— Великий Свейн — наш Основатель! — взвыл Бродир. — Мы все — его дети и обязаны следовать за ним после смерти!
Халли мотнул головой. Страх был совершенно забыт, его сменила молчаливая, ледяная ярость. Эта ярость родилась из горя и негодования: из-за смерти, которая ждала их с Ауд; из-за жалкого состояния, в каком пребывал дядя Бродир, вызванный из кургана вопреки его воле, и, что было самым горьким, из-за того, что все мечты о подвигах и героях, питавшие его с детства, окончательно рассыпались прахом. Все идеалы оказались такими же пустыми и фальшивыми, как эти сверкающие доспехи. Откуда они взялись? И к чему ведут? Ответ был один. Вот к этой безмолвной, безгласной, прогнившей твари, что стояла теперь на утесе, излучая гордыню и грубую мощь.
— Когда-то давно я мечтал стать героем и твоим спутником, — хрипло сказал Халли. — Увы, должен признаться, реальность меня разочаровала.
Бродир склонил голову, словно прислушиваясь к слабым звукам. Его рот открылся.
— Молчать! Он приказывает тебе молчать. Ты расточил достоинства, которыми он дорожил, ты сделался мягкотелым и привык повиноваться женщинам, ты слаб, тебе недостает мужества, чтобы участвовать в битвах, — ты не смеешь говорить с ним! Ты не последователь Свейна.
— Ах вот как? — вскинулся Халли. — Это я-то? Когда я всю жизнь стоял за честь нашего Дома? Когда я был единственным, кто стремился отомстить за дядю? Когда я оборонял чертог против Хаконссонов? Чем это я его оскорбил, а?
Гигантская фигура подступила еще ближе, костлявые пальцы с треском стиснули рукоять меча.
— Молчать! — вскричал Бродир. — Ты спрашиваешь, чем ты его оскорбил? Слишком долго перечислять! Каждый раз, как тебе представлялся шанс убить, ты уклонялся от убийства. Ты позволяешь этой девке сражаться вместо тебя. Ты сошелся с ней, хотя она из другого Дома! Более того, ты нарушил границу! Ты пытался покинуть земли, которые он отвел тебе! А что хуже всего — ты смеешь носить его пояс!!!
Последние слова были яростным воплем; меч с металлическим скрежетом вылетел из ножен. Он взметнулся в костяной руке, мерцающий и изящный. Вдоль клинка вился узор в виде змеи. Клинок был вдвое длиннее корявого, неуклюжего меча Ауд.
— Халли, возьми мой меч! — прошептала Ауд.
Но Халли никак не прореагировал; он обратился к безмолвной фигуре:
— Ты всего лишь мертвая тварь из кургана! Ни к чему тебе пояс или прочие вещи. Да, я хотел уйти из твоих земель — ну и что? Твое время миновало. Люди из твоего Дома сходятся, с кем захотят. Моя мать — из Дома Эрленда, так что все мы смешанной крови. А Ауд, дочь Ульвара, только что помогала оборонять твой Дом от Хаконссонов…
— Его дети недостойны его! — проскулил Бродир. — Они не соблюдают древних правил!
— Я знаю одного человека, который их соблюдал! — бросил Халли. — Это был Хорд Хаконссон. Он убил Бродира. Он поджег твой чертог.
Бродир застонал, обеими руками сжимая свой череп.
— Хорд Хаконссон действительно был достойный муж, — прошептал он. — Он бы навеки сделался спутником Хакона, если бы не был настолько глуп, что пересек границу следом за тобой…
Когда Халли услышал, что Бродира заставляют говорить такое, его гнев вспыхнул с новой силой.
— С каких это пор, — вскричал он, — герой Свейн беспокоится о родичах Хакона? Ты ведь всегда питал отвращение к нему и всему его Дому!
Бродир прислушался и снова передал то, что ему сказали:
— При жизни герои жили в постоянных раздорах, — сказал он. — Однако в Битве на Скале смерть объединила их, связанных единым обетом. Их самопожертвование спасло долину. Они выстояли против троввов. Они за одну ночь перебили сотню этих тварей, и на Эйриковом поле осталась лежать смрадная гора трупов. Они изгнали их на пустоши, откуда те не смели вернуться и в конце концов передохли в глуши. Они очистили долину. Теперь это их долина. Она по праву принадлежит им, и они будут владеть ею вечно!
При этих словах фигура в доспехах подступила еще ближе; в тени шлема блеснули кости, оскаленные зубы…
— Снимай пояс, — торжественно произнес Бродир, — и подставляй шею!
— Так значит, там, в пещере… — прошептала Ауд. — Это все-таки были не человеческие останки! Это были…
— Кости троввов… — тихо, как во сне, произнес Халли.
— Снимай пояс! — повторил Бродир. — Так повелевает твой господин!
Халли вскинул голову.
— Миновали те времена, когда меня интересовало мнение покойников! Убирайся, Свейн. Пояс я оставлю себе.
На миг над утесом повисло молчание. Потом тело Бродира содрогнулось, и он прижал руки к голове, словно оглушенный немыслимо громким ревом. А фигура в доспехах бросилась на них. Костлявые ноги стремительно шагали вперед. Лохмотья развевались и клочьями падали на скалу, звенела кольчуга, грозный меч взметнулся к небу.
— Пожалуйста, Халли, возьми мой меч! — сказала Ауд и сунула рукоять ему в руку.
Не успел Халли схватить оружие, как сверкающая звенящая фигура обрушилась на него. Стальная змея сияла в лунном свете; меч устремился вниз. Халли еле успел вскинуть свой меч, отчаянно пытаясь защититься.
Меч Свейна разрубил пополам грубый клинок Халли, но сам немного отклонился в сторону и врубился в скалу у ног мальчика. Удар был так силен, что Халли рухнул на колени. Он попытался встать, но герой с ужасающей быстротой снова поднял меч и ринулся вперед, целясь в грудь Халли.