Но на площади можно было найти и кое-что посерьёзнее этих пустяковин. То тут, то там у входа в небольшие шатры стояли сдержанные, спокойные люди. В эти шатры посетителей пропускали по одному. Очевидно, там находились по-настоящему ценные артефакты, ибо у каждого такого шатра околачивался хранитель, принявший какой-нибудь неброский облик — к примеру, личину голубя. Я старался держаться подальше от хранителей. А то мало ли, вдруг они восприимчивее, чем кажутся.
Среди толпы бродило несколько волшебников. Не похоже, чтобы они тут что-то покупали; скорее, вышли прогуляться с ночной смены в каком-нибудь правительственном учреждении Уайтхолла. Одного из этих волшебников, облаченного в хороший деловой костюм, сопровождал на втором плане бес — прыгал по пятам за хозяином; за прочими, одетыми попроще, тянулся следом лишь многозначительный запах фимиама, пота и восковых свеч.
Полиция тоже была представлена: несколько обычных констеблей и пара неприятных типов с каменными мордами — парни из ночной полиции. Последние демонстрировали своё присутствие ровно настолько, насколько это требовалось для предотвращения неприятностей.
Вокруг площади то и дело мелькали огни фар; автомобили уносили министров и прочих волшебников из их кабинетов в здании Парламента в клубы на Сент-Джеймс. Я находился в непосредственной близости от ступицы огромного колеса власти, распростершейся до границ империи, и здесь, если повезёт, я незамеченным просижу до того самого момента, пока меня не вызовут.
А может, и не просижу.
Я как раз неспешно брел мимо особо невзрачного ларька и разглядывал разложенный в нем товар, когда меня кольнуло неприятное ощущение слежки. Я немного повернул голову и оглядел толпу. Сплошная бесформенная масса. Я проверил сопредельные планы. Никакой скрытой угрозы. Обычное жвачное стадо, сплошь тупое и человеческое. Я снова повернулся к ларьку и рассеянно взял в руки «Мое волшебное зеркало», кусок дешевого стекла, оправленного в рамку из розовой пластмассы и разукрашенного жезлами, котами, волшебниками и шляпами.
Опять! Я резко развернул своё тело. В толпе образовался просвет — прямо напротив меня, — и я разглядел невысокую полную волшебницу, группку подростков, столпившихся вокруг киоска, и полисмена, с подозрением косившегося на подростков. Казалось, будто никому из них нет до меня никакого дела. Но я не мог ошибиться — подобные ощущения меня не подводят. Ну что ж, буду наготове. Я принялся разглядывать зеркало и устроил из этого форменное представление. «Великолепный подарок из Лондона, мировой столицы магии!» — кричала этикетка на обороте зеркала. «Сделано в Тайва…»
Ощущение недоброго взгляда вернулось вновь. Я обернулся проворнее, чем кошка, — и на сей раз удачно! Я поймал взгляд наблюдателя. Точнее, наблюдателей. Их было двое, мальчишка и девчонка, затерявшиеся среди той компании подростков. Они не успели отвести взгляды. Мальчишке было лет пятнадцать; его физиономию осадили прыщи, и отчасти преуспели. Девчонка была помладше, но взгляд у неё был холодный и жестокий. Я демонстративно уставился на них. И чего я разволновался? Это просто люди, они не могут увидеть, кто я на самом деле. Пускай себе глазеют.
Через несколько секунд они не выдержали и отвели глаза. Я пожал плечами и сделал было движение, чтобы уйти. Человек, стоявший за прилавком, громко кашлянул. Я аккуратно положил «Мое волшебное зеркало» обратно на прилавок, расплылся в улыбке и пошёл своей дорогой.
Ребятня двинулась за мной.
Я заметил их у следующего киоска — они выглядывали из-за ларька с сахарной ватой. Малолетки держались кучей — не то шесть, не то семь человек. Чего им надо? Обчистить карманы? Но почему тогда они прицепились ко мне? Вокруг десятки кандидатов пожирнее, побогаче и поперспективнее меня. Проверки ради я пристроился поближе к низкорослому и на вид весьма состоятельному туристу с огромной кинокамерой и толстенными очками. Если б я хотел кого-нибудь обчистить, то непременно начал бы с этого типа. Но когда я оторвался от него и описал петлю в толпе, подростки последовали за мной. Странно. И неприятно. Мне не хотелось изменять облик и улетать отсюда. Я слишком устал и хотел лишь одного — чтобы меня оставили в покое. Мне и без того надо как-то дотянуть до рассвета, а до него ещё далеко.
Я прибавил шагу. Ребятня — тоже. Мы описали три круга по площади, и я понял, что с меня хватит. Двое полисменов наблюдали, как мы кружим, и похоже было, что они скоро нас остановят хотя бы ради того, чтобы избавиться от головокружения. Так, пора уходить. Чего бы там ни хотела эта компания, но я не желаю привлекать к себе ещё больше внимания.
Неподалеку находился подземный переход. Я ссыпался вниз по ступеням, проигнорировал вход в подземку и выскочил на другую сторону, через дорогу от центральной площади. Подростки исчезли — наверное, тоже кинулись в переход. Вот он, мой шанс. Я быстро свернул за угол, проскочил мимо книжной лавки и нырнул в переулок. И подождал немного в тени, за мусорными контейнерами.
В конце переулка проехала пара машин. За мной никто не шёл. По губам моим скользнула улыбка. Я решил, что оторвался от преследователей.
Я ошибался.
7
Мальчик-египтянин неспешно миновал переулок, пару раз свернул направо и вышел на одну из многочисленных дорог, лучами расходившихся от Трафальгарской площади. Я шёл и на ходу пересматривал планы.
О площади можно забыть. Там слишком много несносного молодняка. Но, возможно, если я найду укрытие неподалёку от магического базара, шарам по-прежнему трудно будет засечь пульсацию Амулета. Можно забиться за какой-нибудь мусорный бак и подождать там до утра. Пожалуй, это единственный выход. Я слишком устал, чтобы вновь устремляться в небо.
И я хотел кое о чём поразмыслить.
Прежняя боль вернулась и запульсировала в груди, в животе, в костях. Нет, это всё-таки вредно для здоровья — так долго оставаться заключенным в тело. Я, наверное, никогда не пойму, как это люди умудряются пребывать в нем и не сходить с ума. [Примечание: Хотя… возможно, это многое объясняет]
Я брел вдоль длинной, холодной улицы, поглядывая на своё отражение, мелькавшее в чёрных прямоугольниках окон. Мальчик втянул голову в плечи, прячась от ветра, и засунул руки в карманы куртки. Подошвы кроссовок шаркали по асфальту. Вся его фигура превосходно выражала досаду и раздражение, которые я сейчас испытывал. Амулет при каждом шаге тяжело ударялся о мою грудь. Будь это в моей власти, я бы сейчас же сорвал его и зашвырнул в ближайшую урну, а потом дематериализовался бы, оскорбленный до глубины души. Но я был связан повелением мальчишки. Приходилось держать Амулет при себе.
[Примечание: Бывали случаи, когда духи пытались отказаться исполнять приказ. Один из известнейших — когда хозяин повелел Асморалу Непоколебимому уничтожить джинна Ианну. Но Ианна с незапамятных времен была надежнейшим союзником Асморала, и они очень любили друг друга. Несмотря на всё более суровые повеления хозяина, Асморал отказывался подчиняться. Но, к сожалению, хотя его сила воли и не уступала брошенному вызову, его сущность была связана непреоборимой силой хозяйского приказа. И вскоре, поскольку Асморал не уступал, его буквально разорвало надвое. Последовавший за этим взрыв уничтожил волшебника, его дворец и прилегающую окраину Багдада. После этого трагического происшествия волшебники поняли, что с приказами напасть на противостоящих духов следует быть поосторожнее (на противостоящих волшебников — дело другое). Мы же, со своей стороны, научились избегать принципиальных конфликтов. В результате наша верность стала временной и изменчивой. А дружба — это в основном вопрос стратегии].