— Ну, ты же всё равно меня не уронишь. Ты только что сказал.
— Ах да, я и забыл!
Птица вздохнула:
— По правде говоря, я не знаю, что тебе уготовано. А теперь помолчи минутку. Я иду на посадку.
Мы канули в темноту, пересекли океан оранжевых огней и спустились на улицу, где когда-то мы с мальчишкой укрывались в ночь пожара у Андервуда. Разрушенная библиотека стояла на прежнем месте: я видел её тёмную глыбу, зажатую между ярко освещёнными магазинчиками. За эти годы здание обветшало ещё сильнее, и в крыше на месте большого застекленного окна зияла огромная дыра. Приближаясь к ней, птица Рок несколько уменьшилась в размерах, тщательно рассчитала угол захода на посадку и опустила девчонку в дыру ногами вперёд, точно письмо в почтовый ящик. Мы очутились в похожем на пещеру пространстве, освещённом там и сям столбами лунного света. Лишь оказавшись на безопасном расстоянии от заваленного мусором пола, я выпустил свою ношу. [82] Девчонка с визгом упала на пол и откатилась в сторону.
Я приземлился немного в стороне и впервые как следует её разглядел. Ну да, это та самая — девчонка из переулка, которая пыталась отнять у меня Амулет. Теперь она выросла, похудела и выглядела усталой, лицо у неё посерело и вытянулось, глаза смотрели настороженно. Видимо, эти годы дались ей недешево, а уж последние несколько минут — тем паче. Одна рука висела как плеть, плечо этой руки было рассечено, и на нём запеклась кровь. И тем не менее смотрела она по-прежнему вызывающе. Девчонка осторожно поднялась на ноги и, нарочито выпятив подбородок, уставилась на меня сквозь луч лунного света.
— Не очень-то тут уютно! — бросила она. — Что, не мог подобрать местечко поприличнее? Я рассчитывала как минимум на Тауэр.
— Тут куда уютнее, чем в Тауэре, уж поверь мне, — ответила птица Рок, точа коготь о стену. Я был не расположен к болтовне.
— Ну, так что же дальше? Где Якоб? Где волшебники?
— Скоро будут.
— Скоро будут? Тоже мне! — Она уперла руки в боки. — Я-то думала, тебе полагается быть необыкновенно расторопным. А это просто смех один!
Я поднял свою огромную хохлатую голову.
— Послушай! — сказал я. — Не забывай, что я только что спас тебя от клыков ночной полиции. Могли бы и спасибо сказать, барышня!
Птица Рок многозначительно постучала по полу когтями и смерила её взглядом, от которого персидские моряки кидаются за борт.
Девица ответила мне взглядом, от которого молоко скисает.
— Пропади ты пропадом, демон! Я презираю тебя и твою злобу. Тебе меня не запугать!
— Да ну?
— Ну да. Ты просто бестолковый бес. И перья у тебя паршивые и заплесневелые.
— Чего?
Птица Рок поспешно оглядела себя:
— Чушь собачья! Это просто так кажется в лунном свете.
— Удивительно, как они вообще не повыпадали! Я видала голубей, у которых перья были получше твоих.
— Послушай-ка…
— Мне случалось уничтожать демонов, обладающих подлинным могуществом! — воскликнула она. — Думаешь, на меня произведет впечатление курица-переросток?
Ну и наглая девка!
— Благородная птица Рок, — ответил я с горечью и с достоинством, — не единственный мой облик. Это всего лишь одно из сотен обличий, которые я способен принимать. Вот, например…
Птица Рок вздыбилась. Я сделался, по очереди, жутким минотавром с налитыми кровью глазами и пеной у рта; гранитной горгульей, щёлкающей челюстями; извивающейся змеей, плюющейся ядом; стенающим призраком; ожившим трупом и парящим в воздухе ацтекским черепом, поблескивающим в темноте. Чрезвычайно разнообразные образчики безобразия, [83] если можно так выразиться.
— Ну? — многозначительно осведомился череп. — Что ты теперь скажешь?
Девчонка громко сглотнула.
— Неплохо, — признала она. — Однако все эти обличья чересчур огромны и броски. А вот что-нибудь действительно тонкое тебе не по зубам, могу поручиться.
— Еще как по зубам!
— Держу пари, что тебе не под силу превратиться во что-то маленькое — скажем, настолько маленькое, чтобы забраться… ну, хотя бы вон в ту бутылку!
И она, не переставая следить за мной краем глаза, указала на горлышко пивной бутылки, торчащее из груды мусора.
А, этот старый трюк! Можно подумать, она первая, кто пытается поймать меня на эту удочку! Череп медленно качнулся из стороны в сторону и ухмыльнулся. [84]
— Попытка не дурная, но я на это не ловлюсь ещё с древних времен. [85] А теперь, — продолжал я, — может, присядешь и отдохнешь? По-моему, ты устала как собака.
Девчонка фыркнула, надулась и не без труда скрестила руки на груди. Я видел, как она озирается в поисках выхода.
— И не вздумай чего-нибудь выкинуть, — предупредил я. — А не то тресну балкой по голове.
— В зубы её возьмешь, что ли? Ой, какие мы гордые!
В ответ череп исчез и превратился в Птолемея. Я выбрал его внешность не нарочно: это всегда было одно из моих излюбленных обличий, [86] — но, как только я преобразился, она вздрогнула и отступила на шаг:
— Это ты! Тот демон из переулка!
— Ну и нечего так нервничать. В тот раз я был совершенно ни при чем. Это вы на меня первые накинулись.
Она хмыкнула:
— Ну да, это правда. Тогда меня тоже чуть не сцапала ночная полиция.
— Осмотрительнее надо быть. А зачем вам вообще понадобился Амулет Самарканда?
Девчонка взглянула на меня непонимающе:
— Что-что? Ах, тот камушек? Ну, ведь он же был волшебный, разве нет? Мы тогда воровали магические артефакты. Это была цель нашей организации. Грабить волшебников и пытаться использовать их артефакты самим. Глупо. Действительно глупо.