— Не смейся! — строго произнес Илья. — А то мне кажется, будто ты надо мной смеешься…
— Деев, глупый!
Он ласкал и прижимал Валю к себе, словно стремясь растворить ее в себе, — каждый раз после подобных объятий Вале казалось, будто она побывала в мясорубке. Руки ее мужа были сильными и жесткими, но обнимать иначе он не умел. Она давно смирилась с этим и только иногда колотила его кулаками по плечам, когда ей казалось, что еще чуть-чуть — и он раздавит ее. И тогда он ослаблял хватку. Впрочем, ненадолго…
— Ты чудовище… — опять сердилась она.
— Никому не отдам!
Потом он лег на спину и стал смотреть в потолок. Первое время Валю удивляла резкая смена его настроений — только что он умирал от любви, а теперь лежит холодный и отстраненный, как будто пресытился любовью до тошноты, а потом привыкла.
— Илья…
— Что? — без всякого выражения спросил он.
— Ты о чем сейчас думаешь?
— Ни о чем. Знаешь, я целый день на работе думал, а теперь могу позволить себе отдохнуть…
— Что Лида хотела мне сказать? — опять спросила она.
— Ничего. Она просто просила перезвонить ей завтра…
— А чего тебе надо от Сокольского?
— Какая тебе разница? Это чисто мужские дела, — равнодушно ответил Илья.
Станислав Сокольский был мужем лучшей Вали-ной подруги. Холодный и надменный, словно принц крови, он имел собственный автосервис и был владельцем небольшой сети аптек. Поэтому он был вечно всем нужен… К Илье он относился неплохо, а вот Валю почти не замечал.
— Интересно, она с ним счастлива?
— Кто с кем?
— Лида с этим Стасом… — задумчиво пробормотала Валя.
— Ты лучше должна знать — вы же подруги, — заметил Илья, переворачиваясь на другой бок. — Выключи свет, я хочу спать…
Валя щелкнула выключателем. Спать ей совсем не хотелось. Некоторое время она просто сидела на кровати, прислушиваясь, как дышит Илья. Потом, когда он засопел и стало окончательно ясно, что он уснул, Валя тихонько прокралась в соседнюю комнату.
Там она из-под журнального столика достала ноутбук Когда-то он принадлежал Илье, но потом устарел морально и физически, и Илья отдал его ей. Валя откинула крышку и нажала кнопку. Загорелся монитор…
Подумав минуту, она опустила пальцы на клавиатуру и принялась быстро печатать. На роль пишущей машинки ноутбук годился идеально. То, что она делала, творчеством никак нельзя было назвать. Просто она записывала очередную историю, которая ей пришла в голову. Писателем Валя себя не считала, и, даже заглядывая в студию Истомина, она чувствовала себя там лишней. При всей откровенной бездарности некоторых студийцев, она полагала, что имеет еще меньше права заниматься этой профессией.
«У меня даже не сублимация, — говорила она иногда себе, — а так… нечто вроде сеанса психотерапии. Успокаивает нервы…»
Однажды ей пришла в голову идея показать свои записи Истомину, и она сказала об этом Илье. Илья засмеялся и посоветовал ей не позориться. Сначала Валя обиделась на него, а потом внутренне согласилась с мужем. Для издательского мира вполне хватает и мадам Климантович!
Больше подобные идеи не посещали Валю, и она просто шлепала по клавишам ноутбука, не особенно задумываясь. И это было здорово — потому что никто и никогда не увидит ее записей и можно свободно выплескивать на экран компьютера свои мысли. «А я еще ругала Коваленко… — с запоздалым раскаянием подумала она. — На самом деле я ничем не лучше его! Нет, лучше… — тут же не согласилась она с собой. — У меня хватает совести держать свой бред при себе, в этом ноутбуке. Обычная психотерапия!»
Лида Сокольская, в девичестве Лаптий, терпеть не могла сидеть дома. Ее вечно куда-то тянуло — то в гости, то на какую-нибудь вечеринку, то на единственный концерт заезжей знаменитости, то в ресторан, то просто прокатиться в машине по вечерней Москве… Формально она где-то работала — числилась в руководстве одной из аптек, принадлежавших мужу, но своими прямыми обязанностями — сильно себя не утруждала. У нее была хорошая заместительница, которая везла на себе все тяготы делопроизводства.
У Лиды было много подруг и знакомых, но она продолжала часто встречаться с Валей, словно находила в этом общении нечто такое, чего в другом месте найти не могла.
На этот раз их встреча была назначена в центре, у памятника Грибоедову.
Было темно, сыро, уныло, промозгло, и даже обилие ярких разноцветных огней не могло рассеять суровую мартовскую непогоду.
Валя ждала Лиду уже полчаса. Вдобавок ко всему повалил мокрый снег. «Дурацкий характер! Вечно она опаздывает», — с досадой подумала Валя, глядя на часы.
— Девушка, не хотите познакомиться? — едва передвигая ноги, подошел какой-то подозрительный субъект.
— Не хочу, — отвернулась Валя, мысленно ругая на чем свет опаздывающую Лиду.
Наконец та появилась — выскочила из такси и, стуча на всю округу шпильками итальянских сапожек, побежала к Вале.
— Ой, прости, — по всему городу пробки, невозможно проехать! — закричала она издалека. Потом обернулась к водителю: — Не уезжайте, вы нам еще нужны!
— Куда ты собралась? — удивилась Валя.
— Тут недалеко, я недавно открыла одно замечательное место…
Они сели в то же такси, и Лида назвала адрес. Машина рванула вперед, в узкие московские переулочки.
— Что за место? — подозрительно спросила Валя.
Ты увидишь — просто супер! — засмеялась Лида. От нее по салону машины распространялся терпкий и сладкий аромат духов, от которого водитель недовольно крутил носом. — Была с Сокольским на той неделе, а сейчас решила повторить с тобой…
Лида то и дело открывала какие-то «необыкновенные места» — это была ее страсть.
— Ты же знаешь, Сокольский жмот, да еще очень привередлив в еде, впрочем, и обстановка его часто не устраивает — то слишком пафосно, то по-пролетарски… — щебетала Лида. — Но это заведение он похвалил, а такое, поверь мне, бывает крайне редко!
Они затормозили у прозрачной стены, за которой находилось то самое «заведение». Прошли внутрь.
Квадратные столики с букетиками живых цветов и вычурными светильниками, кирпичные перегородки, барная стойка обшита деревом, официанты в белоснежных рубашках… Обычный московский ресторанчик Правда, смотреть из-за стеклянной витрины на промозглый мартовский вечер было необыкновенно приятно — здесь так уютно и тепло, а там… Мокрый снег летел на черный асфальт и тут же растворялся на его поверхности.
— Я буду пиццу и домашнее вино… — задумалась Лида над раскрытым меню. — Впрочем, еще салат «средиземноморский». И тебе его очень советую, у них тут осьминожки не переварены, а мягкие, вполне съедобные… Ну, ты что будешь?
— Вино и салат… Черт, Лидка, здесь не так уж и дешево! — засмеялась Валя, разглядывая цены в меню.