– А, Светка... – он опять замолчал.
– Тебе все равно, как я жила эти годы?
– Как ты жила все эти годы? – бесстрастно спросил отец.
«Издевается...»
– Я жила очень плохо. Я до сих пор... я до сих пор несу в себе груз прошлого.
– Слова-то какие... груз прошлого! – уголком губ усмехнулся отец. – Мне тоже было несладко, поверь.
«Ему было несладко!» – Сашу буквально затрясло.
– Ты... – прошептала она. – Ты – чудовище! Я давно хотела тебе это сказать... глядя прямо в глаза... Ты – чудовище!
В его лице ничего не дрогнуло. Он смотрел Саше в глаза и даже не думал отводить взгляд.
– Отвратительное животное... Псих, сломавший жизнь своим близким! Я никогда, никогда тебе не прощу... – прошипела Саша. – Я не приду на твои похороны, я не приду на твою могилу... а если приду, то только затем, чтобы плюнуть на нее!
– Ну и на том спасибо... хоть плюнешь.
– Для тебя нет ничего святого! Уголовник! – она вытерла тыльной стороной лоб – он был весь влажный от жары. – Зачем ты убил маму? Зачем?!.
Отец моргнул. Потом произнес совершенно спокойно и даже как-то буднично:
– Я не убивал ее.
– Что?! Ну здрасте... А кто ее убил тогда? – вырвалось у Саши.
– Я не знаю.
Эта наглая ложь совсем вывела из себя Сашу. Он не убивал ее... Он не убивал ее!
– Ты хочешь сказать, что сидел за чужой грех, да? – угрожающе спросила Саша. – Ты провел столько лет в тюрьме, вышел и... – она вдруг растеряла все слова от возмущения. – И – ничего?.. Ты не стал разбираться, не стал искать истинного виновного, ты не пошел к единственной дочери, ты все оставил как есть?!
Отец, лгал, конечно. Он убил маму. Он. Но кому охота считать себя плохим человеком, убийцей... За столько лет он, наверное, убедил себя, что не делал ничего плохого. Обычная история...
– Ответь же что-нибудь!
– Что я должен тебе ответить?
– Инфантильный, безответственный человек... Холодная кровь... Хоть сам себе не ври!
– Я не убивал ее, – тихо, без всякого выражения, прошелестел отец.
Саше вдруг стало жутко. Она вспомнила счастливые лица на фотографиях, любовь во взглядах... А вдруг и вправду – не убивал?
Какая-то безумная надежда охватила ее. Если отец не убивал маму, то мир другой, совершенно другой... да, он ужасен, этот мир (маму-то все равно убили!), но он уже не так беспросветно черен – поскольку не отец сделал это!
Впрочем, надежда так же быстро исчезла. Глупая девочка, чудес не бывает...
Саша вспомнила рассказы бабы Зои – велось следствие. На ноже – отпечатки пальцев отца. Самого отца застали над телом матери – по сути, поймали на месте преступления. Отец во всем признался – да, моих рук дело...
– Зачем ты врешь? – Саша сжала виски. – Зачем ты врешь...
Смертельная усталость накатила на нее. «Зря приходила, зря говорила. Это уже не человек больше!»
Она медленно поднялась и пошла к двери.
– До свидания, Саша.
Она ничего не ответила.
Спустилась по вонючей лестнице, вышла из барака.
Безжалостное солнце. Какой-то пух лез в лицо...
Саша села в электричку.
«Виктор был прав... Прошлое нельзя изменить. Смириться с ним тоже нельзя – так больно, так больно... Надо забыть. Забыть навсегда. И сделать так, чтобы ничто не напоминало о прошлом. Я совершенно напрасно поехала к отцу, напрасно пыталась поговорить с ним. И о чем я только думала, на что надеялась... Как же Виктор был прав!»
Она пришла домой, рухнула на кровать лицом вниз.
Был еще день – Саша попыталась уснуть, но не смогла.
Затрезвонил телефон.
– Алло, – безучастно произнесла она.
– Саша, милая... Ты занята? Не смог удержаться, – от ласкового, бархатистого голоса Виктора защемило сердце. Сразу стало легче – из глаз хлынули слезы. – Может быть, все-таки встретимся сегодня?
– Да, – глотая слезы, ответила Саша. – Да...
– Ты чем-то расстроена?
– Нет, все в порядке...
– Очень хорошо. Предлагаю посетить один французский ресторанчик...
– Мне надо принять душ, голову вымыть... – забормотала Саша, вытирая ладонью щеки.
– Конечно-конечно... К восьми – успеешь?
– Вполне. И вот еще что... Давай в другое место, где попроще... У меня нет ничего такого из одежды, для шикарных ресторанов...
– Сапожник без сапог! Так, кажется, твоя подруга Лиза говорит? – засмеялся Виктор.
– Да...
– Саша, ей-богу, я сам не люблю вечерних платьев на женщинах. Все эти шлейфы, декольте, кружева с этим, как его... атласом! Туфли на шпильках, которые вечно везде застревают... Фу.
– Правда? Но... в джинсах я выгляжу моложе, а ты...
– Понял, понял. Не хочешь выглядеть моей дочкой! – энергично перебил Бородин. – Но, Саша, мне ужасно льстит, что ты так юно, свежо выглядишь. А что другие думают – мне наплевать, поверь.
– Ты такой хороший... – Саша даже нашла в себе силы засмеяться. – Спасибо...
– Все, договорились. К восьми. Пока.
– Пока...
Она положила трубку, улыбнулась. Глаза были уже совсем сухими.
...Ровно в восемь ноль-ноль раздалась трель домофона.
– Сашенька, я тебя жду! Спускайся, милая...
Саша, умытая, действительно очень свежая (чуть-чуть пудры, тушь на ресницах, блеск на губах – и все), с вытянутыми специальной плойкой гладкими волосами, в самых лучших своих джинсах (а их у Саши была целая коллекция), в золотистом крошечном топике, золотистых сандалиях (почти вечерний наряд, никто и не придерется!), вышла... нет, выпорхнула из подъезда.
– Прекрасно выглядишь! – Виктор поцеловал ее в щеку.
...Они стремительно мчались вдоль набережной.
– Хорошо в выходные. Все на дачах, пробок почти нет... – пробормотал Виктор, не отрывая глаз от дороги. – У тебя есть дача, Саша?
– Нет.
– У меня тоже. Зачем она мне, старому холостяку? Да и работы выше крыши – из города не вырваться... Если бы у меня была семья, дети – тогда да, без дачи никак! Вот женюсь – заведу хоромы на природе...
Когда Бородин спросил про дачу, Саша вспомнила о книгах, найденных на чердаке. Она уже хотела рассказать о них, но следующая фраза ее спутника озадачила ее, сбила с толку, заставила обо всем забыть.
«Он собирается жениться? На ком это? Интересно, интересно...»
Саша сделала вид, что ничего не слышала, и в данный момент любуется пейзажем за окнами машины.