Но ответить Аля не успела – завыл сигнал тревоги. Она еще не успела к ним привыкнуть – от страха сердце ушло в пятки.
– Все в бомбоубежище! – выскочила из подворотни женщина с красной повязкой на руке – дежурная. – Ну, чего расселись?!. Сюда давайте, за угол!
Потом дежурная увидела двух мальчишек в конце сквера, и побежала к ним:
– Ребята, немедленно в укрытие! Что, жизнь не дорога?...
Аля вскочила, намереваясь бежать в бомбоубежище, но тут с изумлением обнаружила, что ее новый знакомый, Артур, направляется совсем в другую сторону. «Куда же он? Не понял, в какую сторону идти?» – мелькнуло у Али в голове.
И она повернула назад – за Артуром.
– Граждане, все в укрытие! – орала сзади дежурная. – Кому сказала!..
Артур бежал, не оглядываясь. Аля – за ним. Высоко в небе загудели вражеские самолеты, потом по ним захлопали наши зенитки. Задрожала земля от взрывов.
Было невыносимо страшно, но Аля, невольно пригибаясь, и прикрывая голову руками, короткими перебежками мчалась за Артуром. Может, человек от неожиданности голову потерял – ну как такого бросить на произвол судьбы?! Помочь же надо!
Потом Аля заметила, что Артур не выглядит испуганным и потерявшим от неожиданности голову человеком. Он явно и целенаправленно куда-то торопился.
«Может, у него дома кто остался? Мама или бабушка тоже, например? Или младший братик?»
Аля теперь уже вполне осознанно стремилась догнать Артура. Но тот рвался вперед, не оглядываясь. Подскочил к арке старого дома – уже давно предназначенного под снос. «А там-то ему что понадобилось?» – во второй раз изумилась Аля. Версия о старой бабушке и младшем братике провалилась.
Артур оглянулся – Аля невольно спряталась за угол дома. Потом, когда снова выглянула из-за угла, обнаружила, что Артур уже исчез.
Идти в арку заброшенного дома, в пустой, замкнутый со всех сторон дворик-колодец, ей что-то расхотелось.
Ругая себя почем зря (надо было сразу в укрытие бежать, а не догонять какого-то психа!), Аля стояла возле обшарпанной кирпичной стены, и дрожала.
А потом вдруг подняла голову и увидела, что с крыши старого дома, откуда-то из смотрового окна, летят в небо дугой зеленые огоньки.
«Что это?» – еще больше перепугалась Аля. Если в доме никого не было, кроме ее нового знакомого... То это его рук дело? И какой смысл в этих зеленых огоньках, летящих в одном направлении, словно пунктирная линия?..
Некоторое время Аля стояла и смотрела, а потом бросилась по переулкам назад, к убежищу. Долго плутала, теряя голову от страха и близких разрывов бомб, пока чья-то рука не схватила ее за шиворот.
– Ну, чего, смерти захотела? Дура!
Это была та самая дежурная. Она втащила Алю в подвал.
В полутемном бомбоубежище на длинных скамьях сидели молчаливые люди, опустив головы. Даже дети не плакали. Аля села на свободное место, тоже почти уткнула голову в колени. Ей было жутко, и кроме того, не давала покоя мысль об Артуре. Что он делал в старом доме, он ли, или кто другой, пускал зеленые огоньки? И, главное, зачем? Стоит ли рассказать обо всем этом? А что, если Артур выполнял какое-то важное задание, а она провалит его, выдав, можно сказать, государственную тайну?...
Пока Аля думала, в отдалении грохотали разрывы бомб. С потолка сыпалась известка.
Через некоторое время раздался сигнал отбоя. Молчаливые люди медленно потянулись из подвала наверх, в город. Аля вышла последней и ахнула – в небо поднимались столбы черного и белого пламени. И пахло как-то странно. В городе что-то горело, и горело основательно.
Прибежал старик в потертом плаще.
– Слышали? – возбужденно жестикулируя, обратился он к людям. – Бадаевские склады только что разбомбили!
– Склады?
– Ну да... Пожарных там – тьма, но разве потушить! Горит и горит, горит и горит... Крупа, чай, кофе, мука, сахар!!!
На Бадаевских складах были основные запасы продовольствия окруженного почти со всех сторон врагами Ленинграда.
И только тогда Аля сообразила – зеленые огоньки летели именно в том направлении. В направлении Бадаевских складов. Они словно указывали фашистам самое уязвимое место города.
Зеленые огни – это и есть те самые сигнальные ракеты, о которых она слышала.
Было восьмое сентября 1941 года.
* * *
...Только через неделю (раньше не получилось, Бородин был под завязку занят, да и сейчас Лиза с трудом вымолила для своей подруги Саши десять минут) состоялся визит в клинику пластической хирургии.
Лиза подвезла подругу на собственном авто (настоящий «Мерседес», хоть и двадцатилетней давности).
– Желаю удачи!
– Ты не пойдешь со мной? – удивилась Саша.
– Нет. Не буду мешать. И ты уж, пожалуйста, Сашка, произведи на Виктора Викторовича впечатление...
Внутри клиники было красиво, как в раю. Стеклянная лестница, цветные витражи на окнах, люстра до полу, снежной чистоты кожаные белые диваны...
На ресепшене с ее слов заполнили карту.
– Вы к Бородину? Прошу... – медсестра с внешностью модели повела за собой Сашу по коридору, больше напоминающему картинную галерею. Навстречу, напевая и засунув руки в карманы штанов, шел заслуженный деятель шоу-бизнеса.
– Здрассте... – машинально пробормотала Саша.
Шоу-деятель ничего не ответил, прошел мимо.
– Вот сюда, заходите... – медсестра впустила Сашу в кабинет и закрыла за ней дверь.
«Ну вот, сейчас меня, наверное, обдерут как липку. Хоть Буракова и обещала оплатить счет, но...» Она не успела додумать.
– Добрый день! – из-за стола поднялся мужчина в белом халате. – Ну, что там у нас?
– Вот, ожог... – пробормотала Саша.
– Снимите повязку... Ой, какая некрасивая повязка! Кто же вам ее накладывал? – доброжелательно гудел Бородин.
– Заведующая аптекой. Она, между прочим, фармацевтический институт закончила...
– Очень хорошо, что закончила, – повторил Бородин, осторожно отлепляя пластырь от Сашиного лица. – Заведующая аптекой, значит?
Он, видимо, во время процедур привык говорить – что угодно, не думая – чтобы голосом успокоить своих пациентов.
– Ой!
– Ничего-ничего... На века было приклеено! – Бородин засмеялся, и Саша увидела его ровные, белые, очень красивые зубы.
Он был очень хорош. Очень. Немолод, но его возраст очаровывал. Шон Коннери, Ален Делон, Бельмондо – не в самых своих последних фильмах, где они уже значительно одряхлели, а чуть раньше – когда полуседые мачо лихо скакали через препятствия, играя еще рельефной мускулатурой... Вот с кем можно было сравнить Виктора Викторовича Бородина – с известным актером в зените своей славы. Наверное, дамы бальзаковского возраста его обожали. Молоденькие, особенно из тех, кто жаждал любви покровительственной, отцовской – теряли голову напрочь и таяли, таяли, таяли...