– Нет, – упрямо качнул головой председатель СЭКОНа. – Я считаю, что вы распыляете силы, лезете не в свое дело, отвлекаетесь от главных проблем. «Сфера Сабатини», генератор холода, Шаламов, Мальгин – вот ваши проблемы! И это действительно «события уровня 1», как вы их называете. В общем, на Совете я буду против вашей концепции, не обессудьте. Кстати, говорят, что Шаламов гуляет по Земле и становится все опасней и опасней. Не пора ли вашей службе заняться им вплотную?
Боянова не успела ответить – прощебетал входной сигнал.
Ландсберг прищурился.
– Кажется, еще гость?
– Я никого не жду, – ответила удивленная Власта, в то время как ее дочь открывала дверь.
В гостиную вошел веселый Джума Хан, нахмурился, увидев Ландсберга.
– Извините, я не вовремя?
– Вовремя, вовремя, – сказал, вставая, председатель СЭКОНа. – Мне уже пора, Власта, я и так преступно отнимаю ваше время. Доспорим на Совете. Всего доброго. – Вышел.
– Садитесь, коль вошли. – Боянова задумчиво смотрела вслед Ландсбергу, тряхнула головой, отгоняя какую-то злую мысль. – Надеюсь, ваши новости не более огорчительны, чем те, которые я выслушиваю за день в личине комиссара.
Джума, осматриваясь, сел в кресло, и киб принес ему небольшой поднос с тостами и чашкой дымящегося кофе розового цвета.
– Итак, где вы были, гриф?
Безопасник отхлебнул кофе, поднял палец, отмечая качество напитка (похвала была хозяйке приятна), и нараспев продекламировал:
Я утопал в гармонии вселенной
И отражал вселенную в себе. [148]
Заметив мелькнувшее в глазах женщины изумление, Джума рассмеялся.
– И как ни странно, это правда. Уходя, мы не позаботились об экипировке, и о путешествии я могу только рассказывать, но это долгий процесс. Если позволите, я надиктую рассказ на браслет и запись передам в отдел завтра утром. А для того чтобы проиллюстрировать, как далеко меня заносило, я приведу пару примеров и дарю вам сувенир.
Джума достал из кармана небольшую зеленую еловую шишку – так показалось Бояновой, подал ей. В глубине каждой чешуйки горел желтый огонек, она была теплой и бархатисто-нежной на ощупь. Полежав на ладони несколько мгновений, она вдруг раскрыла чешуйки, так что Боянова вздрогнула, едва не выронив «шишку», и из-под каждой чешуйки стали вылетать эфемерные светящиеся шарики, словно пузырьки воздуха в воде. К потолку протянулась струйка невесомых световых пушинок.
– Игрушка совершенно безвредна, – сказал Джума, понизив голос. – Можете быть совершенно уверены. И не только безвредна, но и способствует расслаблению. Подставьте ладонь.
Боянова накрыла «шишку» ладонью, светящиеся пузырьки стали ударяться в ладонь и лопаться. В руке женщины возникло ощущение, будто о ладонь нежно трется мордочкой пушистая кошка. Власта как зачарованная держала бы ладонь долго, если бы не иронический блеск в глазах Джумы. Она отдернула руку, нахмурилась, сказала сдержанно:
– Спасибо за подарок. Однако физикам я все-таки покажу.
Джума слегка развел руками, мол, дело ваше.
– Путешествовал я недолго, но успел посетить столько экзотических уголков нашего метагалактического домена, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как, например, описать Белый лес? Но абсолютно белый – с серебристым блеском, ажурный, феерически красивый… – Безопасник вдруг полузакрыл глаза веками и продекламировал в своей манере, нараспев:
Леса эти странны. Кора их как иней.
А листья – снежинок нежней.
Их ветви склонились над влагою синей
Невиданных, новых морей. [149]
– О, да вы поэт, – заметила Боянова с ответной иронией.
– Да не я, – махнул рукой Джума. – Жил когда-то поэт, строки которого я прочитал в детстве и случайно запомнил. Но лучше не скажешь. Или, например, был я на таком объекте. Представьте себе планету размером с нашу старушку Луну, состоящую из необычных ракушек. Эдакий космический коралл с перламутровым отливом. Но «ракушки», из которых он состоит… растут! И, достигнув определенных размеров, отрываются от «кораллового дома» и уходят в космос, исчезают. То ли это живые существа, то ли кто-то выращивает таким способом космические корабли, не знаю, однако своими глазами наблюдал за стартом выросших «ракушек». Еще примеры?
– Не надо, лучше… – Боянова не договорила, в дверь позвонили. Через полминуты в гостиную вошел невозмутимый Игнат Ромашин.
– Вот и наш эксперт, – без удивления сказал Джума. – Живой и невредимый. Не хватает только Мальгина.
– Я начинаю бояться его возвращения, – улыбнулась Боянова, предлагая новому гостю кресло. – Где он, если не секрет?
– Не знаю, – в один голос ответили мужчины.
О событиях на Луне, связанных с фигурантом розыска Шаламовым, Столбову стало известно через час после этих событий: прямых свидетелей не оказалось, а информация со спутников, обозревающих лунную поверхность, поступила в отдел лишь после обработки массива инком. Реакция Бояновой на сообщение была соответствующей, и Столбов даже не счел нужным оправдываться. Розыск запоздал дважды: при определении траектории украденного Шаламовым аппарата и к моменту схватки «сына сумерек» с неизвестными лицами, выдававшими себя за пограничников.
– И где он теперь? – спросила Боянова, пережив вспышку гнева. – Куда направился? Где его ждать? Кто на него напал?
Столбов молчал. Он мог бы сослаться на погранслужбу, помешавшую идентифицировать угнанный когг в Приземелье, но не сделал этого, зная, что отношения между руководителями двух служб и без того натянуты.
– Есть предположение, что Шаламов на Меркурии, – прервал молчание Столбов. – На плато Моря Жары видели странный объект с глазами…
– «Тысячеглазый»! – быстро проговорила Боянова. – Орилоунский автомат, сопровождавший Шаламова. Ищите его на Меркурии, я позвоню пограничникам – помогут. До связи.
– Еще одно маленькое сообщение, – заторопился инспектор. – Мы нашли квартиру, где он остановился, уйдя из дома. Если он там появится, мы узнаем тотчас же.
Боянова, прищурясь, оглядела сосредоточенное волевое лицо Столбова, улыбнулась краем губ.
– Извините, если я говорила с вами излишне резко.
– Поделом, – кивнул Столбов, сохраняя деловой вид. – Нормальный человек должен переживать несравнимо больше отрицательных эмоций, чем положительных, чтобы удовольствие не обесценивалось. До связи.
Объемное изображение инспектора исчезло – он был на Луне, а Боянова работала в кабинете. Несколько минут она ни о чем не думала, вспоминала поведение Столбова, его жесты, то, как он сначала думает, а потом говорит, и не говорит вовсе, если не имеет смысла говорить. Улыбнулась. Ах, Димитр, Димитр, где ты был семь лет назад?