Кабанов показал левый поворот, собираясь заехать в арку девятиэтажного дома, в цокольном этаже которого располагался мебельный магазин, но Андрей быстро проговорил:
– Езжай прямо!
– Что? – не понял Володя.
– Не сворачивай! Возле светофора останови, я сяду за руль.
– Зачем?!
– Потом объясню. Делай, как я сказал.
Кабанов посмотрел на затвердевшее лицо приятеля с угрюмо вспыхнувшими глазами и повел машину мимо своего дома.
Млада сжала плечо Андрея, шепнула:
– Это… они?
– Не знаю, но лучше перестраховаться.
«Соната» остановилась у перекрестка. Андрей и Володя поменялись местами.
– Вы что-нибудь понимаете? – пробормотал растерянный Кабанов, обращаясь к Младе.
Та промолчала, кутаясь в воротник шубки.
– Держитесь!
Андрей дождался переключения светофора и с визгом шин пересек улицу на красный свет, прямо перед носом начавших двигаться автомобилей.
«Десятка» отстала, но вскоре показалась сзади, явно не собираясь сдаваться. Возможности «вазовских» уродцев, конечно, были намного ниже «хендэвских», но светофоры и скользкие зимние улицы не позволяли Андрею оторваться от преследователей, да и рисковать жизнью пассажиров не хотелось, и он принял другое решение. Прижал машину к тротуару напротив магазина «Одежда» на Депутатской улице, вылез.
– Садись за руль.
– А ты? – недоумевающий Володя занял место водителя.
– Как только я побегу – жми на газ!
– Ты объяснишь наконец, что происходит?!
– Не время. Извини, что заставляю суетиться, но у меня нет выбора. – Андрей боковым зрением отметил остановившуюся в полусотне метров «десятку». – Не останавливайся, что бы ни произошло!
– Дьявол! Ничего не понимаю! За вами гонятся, что ли?
– Все, начали.
– Где тебя потом подобрать?
– Езжай домой, я сам приеду.
– Андрей! – слабо вскрикнула Млада.
– Все будет хорошо, – постарался улыбнуться Андрей и медленно двинулся к магазину. Затем вдруг стремительно рванул с места, направляясь к «десятке».
Володя, выполняя просьбу приятеля, отъехал от магазина и уже не видел, чем закончился рывок Данилина.
Андрей в это время, находясь в состоянии мобилизации всех сил организма, в темпе преодолел расстояние, отделявшее его от машины преследователей, и с ходу пробил рукой-»копьем» боковое стекло со стороны водителя.
Они были профессионалами, пассажиры «десятки»: один на переднем сиденье, двое сзади, – но не успели отреагировать на внезапное нападение, так как не ждали подобной наглости от «клиента» и не были готовы к действию. Да, они попытались оказать сопротивление, ошеломленные атакой, и даже открыли огонь из пистолетов с глушителями, но Данилин действовал втрое быстрей, и бой с четверкой преследователей закончился через несколько секунд.
Водитель, оглушенный ударом в голову сквозь стекло, участия в схватке не принимал.
Андрей же, действуя с той же стремительностью, на «пределе» физиологии, точно таким же ударом пробил стекло задней дверцы автомобиля и достал ближайшего седока. Его сосед, одетый в камуфляжный комбинезон, выдернул пистолет, выстрелил, но попал в потолок кабины: Андрей успел перехватить его руку и направил ствол пистолета вверх. Еще через одно мгновение ствол пистолета смотрел уже вперед и следующая пуля досталась переднему пассажиру, выстрелившему чуть позже и попавшему в водителя.
Андрей ребром ладони успокоил копошившегося парня в камуфляже, сдавил горло второго:
– Не дыши, мразь! Кто вас послал?!
– От-х-х-х-пус-с-сти-и…
– Кто?!
– К-х-нязь…
– Какой князь?!
– Ид-диот-тт… т-тебя вс-се р-равно… – парень дернулся, пытаясь освободить руку с пистолетом.
Андрей сжал горло противника сильней, и тот затих.
С переднего сиденья послышался хрип: водитель, схлопотавший пулю от своего же командира, держась за горло, пытался что-то сказать. Потом глаза его остановились, голова упала на руль. Андрей чисто интуитивно отогнул мочку его уха и увидел татуировку – фигурку барса. Быстро осмотрел уши остальных: точно такие же знаки. Не соколы, как у команды Буй-Тура, но из той же породы хищников. Кто же их послал?..
Он закрыл дверцу машины и быстро зашагал прочь, сутулясь, прихрамывая, надвинув шапку на лоб.
Замершие в столбняке прохожие, не успевшие ничего понять, молча смотрели то на его спину, то на машину с разбитыми стеклами и четверкой омоновцев – если судить по форме, – истекающих кровью.
Вместе с ними стоял возле темно-синей «БМВ» высокий мужчина с прозрачно-голубыми, буквально светящимися глазами и тоже смотрел вслед Данилину…
24 декабря
Сон был неглубок и неприятен: Гордей никак не мог найти свои трусы и вынужден был прикрываться от прохожих подолом тельняшки. Затем он оказался в каком-то здании с длинными коридорами; это было общежитие военного городка, и Гордей никак не мог вспомнить номер своей комнаты, дергал за ручки дверей и с ужасом представлял, что сейчас его в таком виде – тельняшка и больше ничего! – застанет командир части и отправит на «губу»…
Чем закончилось хождение по бесконечным темным коридорам, Гордей так и не узнал, он проснулся. Привычно прикинул время пробуждения, потом глянул на часы: пять минут седьмого. Будильник организма отставал от жизни, но не на много, как раз на пять минут. Что ж, его можно понять, время в камере движется с другой скоростью, нежели на воле.
Он полежал на топчане, прикрытом тонким и жестким тюфяком. Вспомнил сон. Неизвестно, чем был навеян этот сон, однако он почти в точности соответствовал ситуации, случившейся с другом детства Гордея, Толиком Шкодиным. Тот учился в Брянском машиностроительном институте, жил в общаге и однажды, выйдя ночью из комнаты по малой нужде, после обильного потребления алкогольных напитков, забыл номер комнаты и долго скитался по этажам общежития в одних трусах…
Гордей невольно улыбнулся, припомнив этот случай, покачал головой. В его положении скитания по коридорам исключались принципиально, ибо находился он на базе ППП в Благоеве, располагавшейся на территории профилактория Минобороны, в отдельном «номере», переоборудованном под камеру предварительного заключения. Буй-Туру даже в голову не приходило, что на базе есть такие «комфортные апартаменты», предназначенные для содержания под стражей людей. Узнал он об этом только по прибытии на базу, после того, как за ним пришли угрюмые сотрудники службы охраны ППП, посланные воеводой.
Без лишних слов полковника поместили в камеру, и с тех пор прошли сутки, но никто к нему так и не пришел, чтобы объясниться, если не считать тюремного сторожа, трижды приносившего еду и питье.