В двадцать два часа сорок минут из аэропорта столицы Дании отправился в полет аэробус, на борту которого находились и бойцы группы СОС. Аэробус направлялся в столицу Франции. Полицейские догадались перекрыть аэропорт в связи с «террористическим актом» в Копенгагене только два с лишним часа спустя, когда аэробус уже шел на посадку в Ле-Бурже.
Когда-то скорость проведения операций поражала Тарасова. Пройдя большую армейскую и житейскую школу, он не привык особенно полагаться на взаимодействие спецслужб, зачастую мешающих друг другу. Но подразделения СОС Русского национального ордена, составляющие основу пирамиды сил и связей, которая выводила на цель «истребитель» оперативной команды, еще ни разу не подвели, и Тарасов почти не беспокоился о точности целеуказаний и не сомневался в необходимости проведения операций.
Из аэропорта группа отправилась по указанному адресу; мобильная связь имела очевидное преимущество перед другими средствами связи, а тем более – защищенная компьютерной криптосистемой, и позволяла получать необходимые данные практически в любой точке земного шара. На квартире, снятой для группы квартирьерской службой СОС, Тарасов проинструктировал каждого, добиваясь полной ясности задания, и все снова завалились спать. Сорок минут, проведенные в самолете, никого не удовлетворили.
Спали до часу дня.
Потом Тарасов включил особый прибор ЭЗИМ – электронный звуковой имитатор и позвонил в приемную суда кантона Марэ, где работала мадам Бове. Говорил он от имени префекта кантона месье Помероля, который вежливо просил мадам встретиться с ним на рю Риволи «для конфиденциальной беседы». Мадам удивилась такой просьбе, но согласилась встретиться, так как не имела причин не доверять такому известному человеку. Который, кстати, всегда поддерживал судью в отстаивании «европейских ценностей и свобод».
В три часа пополудни мадам Бове подъехала к магазину женского белья на рю Риволи в белоснежном «Рено Лагуна». Ее сопровождали двое молодых людей в кожаных пальто, похожие друг на друга как близнецы. Мадам Бове, тяжелым квадратным лицом, набрякшими веками и узкими губами похожая больше на трансвестита, чем на женщину, огляделась, префекта не увидела и недовольно посмотрела на часы. Свое время она ценила.
В этот момент спящий прямо на тротуаре, под витриной с дамскими аксессуарами, бомж разлепил глаза и грязно выругался, показывая пальцем на выглядывающую из машины судью. Это не понравилось телохранителям, и они вылезли из кабины, подошли к бомжу, повторявшему все те же четыре слова (больше по-французски Гроза ничего не знал, да и клошаром был временным), попытались его остановить. Тщетно. Тогда парни решили убрать бомжа с этого места. Завязалась легкая потасовка.
В кабину «Рено» вдруг стремительно ворвались два негра, и один из них, воткнув водителю в спину ствол пистолета, сказал только одно слово:
– Поехали!
Когда телохранители судьи Бове оглянулись, разгоряченные дракой, машина их босса уже выруливала к Елисейским Полям. Они бросились было в погоню, но тут же потеряли машину из виду, а когда, заподозрив неладное, вернулись к магазину, бомжа там уже не было.
Ехали недолго. На площади Пигаль негр приказал водителю остановиться и ударил его рукоятью пистолета по голове. Водитель отключился.
– Выходи! – приказал негр судье; говорил он по-французски с акцентом. – Закричишь – пристрелю!
Не совсем понимающая, что происходит, мадам Бове кивнула, и все трое направились под ручку к фуникулеру, поднимавшему жителей и гостей города с площади на Монмартр. Миновав шеренгу уличных рисовальщиков, троица добралась до станции метро Абиссе и свернула к кварталу старых трех-четырехэтажных зданий, прошла мимо ресторана «Мама Катя», поднялась на третий этаж старого дома. Негр открыл дверь грязной квартиры, где воняло камфарой, мочой и мускусом.
– Куда вы меня ведете?! – опомнилась наконец судья.
Никто ей не ответил.
Негры молча связали женщину, заклеили ей рот. Потом заговорили по-английски, точнее, заспорили – убить ее сразу или сначала помучить? Спорили недолго (мадам Бове побелела от ужаса, вдруг сообразив, что шутками здесь не пахнет), победил здоровенный негр в очках (Инженер), требующий убить судью немедленно. И в это время во дворе дома взвыла полицейская сирена.
Негры замерли, переглянулись, подкрались к окну, выглянули во двор, залопотали на каком-то тарабарском языке и кинулись к двери. Но один вернулся, процедил сквозь зубы на плохом французском:
– Мы еще вернемся!
Бросив к ногам обмершей со страху женщины клочок бумаги с надписью на английском: «Суди по совести!» – он скрылся вслед за своим напарником. Хлопнула дверь. Наступила тишина.
Мадам Бове просидела привязанной к стулу больше часа, пока не поняла, что чудом осталась жива и кошмар кончился. Лишь после этого она попыталась освободиться или хотя бы позвать на помощь. Спустя еще час ее обнаружили на лестнице – со стулом – жители дома.
Команда Тарасова к этому времени, освободившись от грима и одежды «негров», находилась в воздухе. Аэробус «А-300» нес их в своем чреве в Германию.
Там они тоже не задержались, и в шесть часов утра двадцать восьмого декабря по московскому времени Тарасов сошел с борта самолета в аэропорту Шереметьево-2. В общей сложности группа за пять дней совершила вояж по Европе длиной в девять тысяч километров и выполнила три задания «по защите государственных интересов в особо сложных условиях».
На звонок ответил уверенный женский голос:
– Алло? Кто говорит?
– Извините, – пробормотал Тарасов, – Яну можно к телефону?
– Кто ее спрашивает?
«Владислав», – чуть было не брякнул Тарасов.
– Роман.
Пауза.
– Ее нет дома.
– А где я мог бы ее найти? Мобильник не отвечает…
– Она поехала на выставку.
– Вы имеете в виду ВВЦ?
– Нет, она поехала на выставку ледовой скульптуры в сад Баумана. – Еще одна пауза. – Вместе с Геннадием.
– Понятно, – пробормотал Тарасов. – Извините… – Он хотел положить трубку, но собеседница вдруг быстро сказала:
– Яна не хотела ехать… если не побоитесь, найдите ее там, она будет рада.
– Вы так думаете?
Собеседница – очевидно, мать Яны – хмыкнула.
– Я это знаю, молодой человек. Мой вам совет: начали – заканчивайте! Не останавливайтесь на полдороге. Я вас не знаю совсем, но дочь рассказывала… Если вы… – Она замолчала.
– Как честный человек я теперь обязан жениться, – улыбнулся Тарасов.
– Где-то так, – улыбнулась, по-видимому, в ответ мать Яны. – Наверно, вы действительно сильный человек и сможете изменить…
Он подождал продолжения.
– Что?
– Существующее положение вещей. Жизнь Янки. Геннадий ей не пара. Всего хорошего.