— Об этом можете не беспокоиться, — сказал Ануфриев. — В клинике вам предоставят оплачиваемый отпуск. Они ведь дорожат своей лицензией.
— Госссподи ты, божжже мой! — Нина всплеснула руками. — Вы что, волшебник, что ли, чародей? Ну, чем, чем, скажите, я смогу вам там помочь? Я, к вашему сведению, рассеянна до безобразия, ненаблюдательна и…
— Вы справитесь. У вас отличные характеристики. И потом, многого нам от вас не надо. Только информация о семье, о ее членах, круге знакомых, деловых партнерах, о том, что происходит. — Ануфриев не смотрел на Нину, разглядывал свои ногти с безупречным мужским маникюром.
— Эта семья… Да не хочу я быть в этой семье! — воскликнула Нина жалобно. — Абаканов… Слыхала я эту фамилию, как же. Сколько всего на его совести — и ГУЛАГ, и расстрелы. После войны народ только-только вздохнул, такую страшную беду на своих плечах вынес, а они, эти ваши Абакановы…
— Вы будете жить на бывшей правительственной даче министра Судакова, — сухо сказал Ануфриев. — Это их прадед. А госдача сейчас — просто частная вилла. А по поводу генерал-полковника Абаканова… Что, разве кто-то из ваших родственников — дедушек, бабушек — в конце сороковых был репрессирован?
— Нет, слава богу, никто.
— Откуда же тогда такая патетика? Такие филиппики?
— Просто я читала, слышала по телевизору.
— По ящику несут всякий вздор. Журналисты! Что они знают, кроме слухов и сплетен?
— А вы, конечно, знаете все.
— Мы знаем. У нас самая точная информация. — Ануфриев оторвался от своих ногтей и глянул на Нину в упор. — Вот что, милая моя. Вам придется согласиться поработать с нами.
— Катя, я не понимаю. — Нина повернулась к молчавшей Кате, поднялась со стула.
— Да сядьте вы. — Ануфриев встал сам. — По ряду причин мы остановили выбор на вас. Ваша кандидатура обсуждалась не только в этом кабинете. — Он презрительно скользнул взглядом по стенам. — Слушать ваш лепет у меня нет больше ни желания, ни времени. Вам придется согласиться помочь нам.
— Почему вы разговариваете с ней в таком тоне? — спросил Колосов, вставая.
— Потому что я не привык, повторяю, попусту тратить свое рабочее время. Может быть, в вашей организации так принято — не знаю. Меня же учили другому. Вы согласитесь. — Ануфриев наклонился к Нине:
— И знаете почему? Вы ведь хлопочете о предоставлении вашим тбилисским родственницам российского гражданства?
— Откуда вы знаете? — спросила Нина.
— Я же сказал: мы навели справки. Всесторонние. Я понимаю ваше горячее желание перевезти вашу родню сюда, в Москву. После этой вашей «революции роз», — он усмехнулся, — интеллигенция, устав болтать на митингах, начала думать, как и чем жить дальше. И правильно, что начала думать. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и прости грехи наши, как и мы… Одним словом, смена местожительства — хорошее дело, верное. Но получение гражданства, переезд из Тбилиси в Москву — процедура сложная, может затянуться на годы. А ваши родственницы — люди пожилые. Как говорится, и целой жизни мало… И племянница ваша — эта балерина. По-моему, очень талантливая девушка. Ей тоже, конечно, надо жить и танцевать здесь… Ну а в Грузии что? Есть там вообще балет? Или только ансамбль народного танца имени лезгинки? Приедет она с каникул, а тут вдруг проблема с визами. Визы — такое дело, знаете ли… Значит, прощай училище, прощай мечта. Ну а с другой стороны, никаких проблем может и не возникнуть. И вопрос предоставления гражданства в порядке исключения тоже можно решить в ускоренном порядке. Так что, Нина Георгиевна, уважаемая, выбор за вами. Я так думаю, вы подумаете.., минут пять-шесть, — он положил Нине руку на плечо, — и сделаете правильный выбор. Тем более ничего такого брутального вам делать не придется — просто жить в одной милой семье и сообщать нам совершенно безобидную информацию.
— Я думала, такие методы давно в прошлом, — сказала Нина, освобождаясь от его руки.
— Ой, что такое прошлое? Это еще один миф. Так мы с вами договорились?
Нина молчала.
— Мы договорились. — Ануфриев значительно, победно глянул на угрюмого Колосова — учись, мол, губерния. — Ну а детали вам изложат мои коллеги. Я ненадолго вас покину. — Он выскользнул из кабинета. Тон у него был такой, словно он послал Нине невидимый воздушный поцелуй.
Катя молчала. Молчал и Колосов.
— Они так обеспокоены судьбой этой семьи, потому что этот генерал Абаканов когда-то, сто лет назад, возглавлял ихнее НКВД? — спросила Нина. — Неужели прошлогодний снег — это все еще тайна? Неужели прошлое и правда — миф?
— Нина, когда-то, сто лет назад, «ихнее НКВД» было и нашим тоже. Я вам скажу, почему я и вот Катя, — Колосов искоса глянул на Катю, — почему мы обеспокоены судьбой этой семьи. Вот взгляните, и вот, вот еще снимок, — на этот раз он не ограничился компьютерными файлами, а выложил перед Ниной на стол толстую пачку цифровых фотографий с места происшествия.
Нина невольно отшатнулась, охнула.
— Вы хороший человек, Нина. Вы женщина, вы мать. — Колосов подбирал слова. — Тогда, в Май-Горе, вы старались нам помочь. Я не забыл это дело. И я вас прошу, Нина. Другого такого подходящего человека мы скоро не найдем. Это займет неделю, может, даже две. А за это время черт знает что еще может случиться.
— Ты боишься, что это убийство не последнее? — спросила Катя.
— Я бояться права не имею. Но я знаю одно: это дело очень серьезное. И очень непростое. Иначе эта наша «ошибка резидента», — Колосов кивнул на дверь, — такую бурную активность тут бы не развивала.
— Но ведь еще ничего не известно. У вас и версий каких-то вразумительных, кроме версии дорожного нападения, нет.
— Чтобы появились версии, нужен хоть какой-то объем информации. — Колосов посмотрел на Нину. — Ну что, я могу на вас рассчитывать? На вас обеих в этом деле? Или мне пробивать эту стену одному?
— Один вы поранитесь в кровь. — Нина вздохнула, вернула ему снимки. — А как все это будет организовано? Как я туда к ним заявлюсь?
— Вас порекомендуют как специалиста. Рекомендации будут отличные. А это такие люди, что привыкли все делать через знакомых. Они вам сами позвонят. Думаю, что это будет Константин Абаканов — старший брат убитой Евдокии. Сейчас он фактически глава семьи. С ним вы и договоритесь об условиях, о гонораре. Нет, нет, Нива, тут все должно быть по-настоящему, достоверно. Так что не стесняйтесь, не тушуйтесь. Проявите характер, ну и смекалку тоже. У него и у остальных членов семьи не должно возникнуть и тени подозрений. Никто не должен догадываться, кто вы на самом деле.
Константин Абаканов-Судаков сидел за столиком ресторана «Панорама», что под самой крышей отеля «Золотое Кольцо». Он только-только закончил обедать, ждал кофе, десерт и коньяк, смотрел на город за окном, расстилавшийся до самого горизонта. Жизнь снова вроде бы входила в привычное полноводное русло. Только вот от жизни этой словно отсекли что-то напрочь острым мечом, и как, чем восполнить эту потерю, было не ясно. И некого было спросить об этом.