Мерещилась… Каково сказано, а? Это в отношении вещественных доказательств по делу об убийствах! Но это было чистой правдой. Сам себе Никита Колосов в этом врать не желал.
Чтобы хоть немного прояснить для себя то, что ему «мерещилось», он решил… В уме он прикинул, с кем бы из абакановского семейства поговорить на тему, очень еще смутную, не проясненную тему страхов и подозрений, связанных с Волгоградом. Он перебрал всех членов семьи, и никто его на этот раз не устроил — все эти пай-мальчики, пай-девочки, все эти генеральские внуки и внучки были, по его мнению, слишком молоды и глупы, чтобы их соображения по этому вопросу как-то подкрепили пока еще шаткий каркас этой новой и совершенно неожиданной версии.
Он вспомнил про Варвару Петровну. Да, конечно, она была сейчас в больнице. Мать, у которой убили сына. Мать, у которой от этого известия не выдержало сердце… Допрашивать ее в таком состоянии было жестоко, но…
«Она там одна, — рассуждал Колосов, спускаясь во двор главка, к машине. — Посещения там, в Склифосовского, кажется, во второй половине дня. Значит, встретимся мы без свидетелей из числа ее домашних. Я только спрошу ее, известно ли ей что-нибудь по интересующему нас вопросу. Если она будет не в состоянии говорить или просто откажется — ладно, пусть мне не повезет. Но вдруг мы все-таки поговорим? Вдруг ей известно что-то конкретное? Она столько лет провела в семье, сожительствовала с их отцом, имела от него двоих детей. Ее сын теперь убит, она должна, просто обязана желать, чтобы мы как можно скорее нашли его убийцу».
Так думал он по дороге в Институт Склифосовского, но все его расчеты и надежды в мгновение ока рухнули, когда в больничном коридоре кардиологического отделения у дверей одноместной коммерческой палаты, которую занимала Варвара Петровна после перевода из реанимации, он увидел целую семейную делегацию в составе Марка Гольдера, двух сестер — это были Ирина и Зоя — и долговязого подростка с соломенными волосами, в котором ясно узнавался вчерашний свидетель по делу — соученик Федора по колледжу. Фамилия подростка была Стулов, имя, кажется, Денис — вчера в ходе осмотра места убийства его допрашивали и следователь прокуратуры, и опера с Петровки, а сегодня — поди ж ты — он оказался здесь, вместе с Абакановыми в больнице.
— Вы? — увидев Колосова, удивленно воскликнул Марк Гольдер. — Вы что же, сюда? Зачем?
— Здравствуйте, майор Колосов, уголовный розыск области, отдел убийств. — Никита представился сестрам. — Марк Александрович, я сюда затем, что мне необходимо встретиться с Варварой Петровной, матерью Федора.
— К маме сейчас нельзя, у нее лечащий врач и профессор Марков, — с нескрываемой неприязнью выпалила одна из сестер, очень молоденькая, со светлыми волосами, стянутыми на затылке в тугой хвост. Никита понял, что это Ирина. Вторая, значит, была Зоя. Там, в Калмыкове, в первый свой приезд он видел их обеих, но не запомнил — в той-то кромешной суматохе, поднявшейся из-за мальчика на окне.
— Ничего, я подожду, — смиренно ответил он. Ирина явно хотела бросить ему еще что-то гневное, но тут из палаты вышли врачи. И Колосов сразу же взял инициативу в свои руки. Профессор Марков — пожилой, седовласый — на его просьбу побеседовать с больной коротко ответил: «Хорошо, только недолго». Колосов открыл дверь — девушки сунулись было за ним в палату, но он жестом попросил их обождать — айн момент.
Варвара Петровна лежала на кровати, на высоко приподнятых подушках. Она была очень бледна. Широко открытые глаза ее были устремлены в сторону окна. Рядом стояла капельница. Соединенная с капельницей игла была в вене Варвары Петровны — Колосов видел ее белую полную руку на одеяле с квадратиком пластыря.
Он назвал себя, но она тут же оборвала его:
— Что вам нужно?
— У меня к вам несколько вопросов, Варвара Петровна, если позволите…
— Если позволю? — Она обратила свой взгляд на него. — Я вас знаю. Вы приезжали к нам тогда, когда убили ее.., нашу бедную девочку. У вас тоже тогда были одни только вопросы. Вас приехало сорок человек в погонах. И вы все только спрашивали, но никто ничего не сделал. Палец о палец не ударил. Не спас моего сына. — Она с усилием приподнялась на локте. На бледных ее щеках зажглись пятна румянца. — Вы, который только сыплет вопросами и ни ., не делает, знаете вы, что такое потерять такого сына, как мой?!
— Варвара Петровна, успокойтесь. — Колосов видел, что у нее начинается истерика.
— Успокоиться мне? — Она дернулась, и от этого резкого движения игла выскочила из вены, и кровь из ранки брызнула вверх маленьким фонтаном. — Мальчишка, сопляк! И это твой совет?
Из капельницы сочился раствор, кровь пачкала одеяло, глаза Варвары Петровны горели ненавистью, пухлые пальцы судорожно царапали ткань. — Колосов понял, что сегодня здесь, в этой светлой стерильной коммерческой палате, разговор, ради которого он приехал, не состоится. Возможно, даже этот разговор с ней — этой женщиной, обезумевшей от горя и болезни, не состоится уже никогда.
— Я позову сестру, — сказал он.
В коридоре его ждали девушки и школяр Стулов.
— Сестру к вашей матери скорее! — крикнул Колосов, и Ирина, вонзая шпильки своих высоких замшевых сапожек в бельгийский пластик пола, побежала на пост.
— Что вы ей сказали? Почему Варвара Петровна так кричала? — испуганно спросила Зоя.
— А где же господин Гольдер? — не отвечая, осведомился Колосов. Потерпев жестокое фиаско, он пытался сделать вид, что, в общем-то, все нормально и ничего страшного не произошло.
— Он поехал в аптеку. Ей нужен препарат, которого здесь в больнице нет. Марк его достанет и привезет, — ответила Зоя.
Вернулась Ирина с медсестрой. Они вошли в палату.
— Я думал, что здесь больных посещают строго по часам, — заметил Колосов.
— Что? — Зоя прислушивалась к тому, что творилось там, за дверью. — А, да.., наверное… Но у нас тут знакомые врачи. Папа здесь лежал.
Колосов окинул ее взглядом. Девица Зоя… Та самая, с которой надо было встретиться и побеседовать еще после первого происшествия там, на Кукушкинском шоссе.
— Твоя фамилия Стулов? — Он повернулся к парню. — Вчера виделись. Ты, значит, с Федором дружил?
— Это Денис, Ирин друг, — сказала Зоя за Стулова.
— Вот что, друг, пойди погуляй минут десять, а? Сока внизу в киоске купи, минералки для больной. — Колосов показал ему глазами — линяй, пацан.
— Вы ведь Зоя, да? — спросил он девушку. — Я давно хотел встретиться с вами, Зоя.
— Со мной? Почему? — Она смотрела на него снизу вверх. Она была невысокой в отличие от рослой младшей сестры.
— Вот жаль, шурина вашего нет, Марка, а то бы при нем поговорили. — Колосов вздохнул. — Сбежал он, чуть меня увидел и сбежал, а жаль.
— Он не сбежал. Он поехал за лекарством. А вы что же.., у вас такой тон.., вы что же, его в чем-то подозреваете?