Голоса — шепот, крики сливались в невнятный хор. Словно все кругом сошли с ума и бормотали, бормотали, не слушая друг друга:
— ..Строим домики благополучия.., складываем кирпич к кирпичику, возводим на развалинах. Закрываем глаза, чтобы не видеть, не знать… (Павел — прядь волос прилипла к потному лбу, жесты отчаянны и нелепы.)
— Я завтра же уеду отсюда, уеду за границу, к черту собачьему. У меня шенгенская виза еще действует. Куда-нибудь, где тихо, где мухи от покоя дохнут, — в Финляндию, в Швецию. Я не могу здесь оставаться дольше, я с ума схожу! Я боюсь!! (Зоя с жаром, с великой женской непоследовательностью, ведь только вчера внушала своей младшей сестре, что либо — либо: либо жить, либо бояться.)
— Но как же мама? Как же теперь без Кости вообще все?! (Ирина — ставшая словно меньше ростом, вконец потерявшаяся в этом домашнем содоме.)
— Вот и охрана братану не помогла… От судьбы-суки не уйдешь, она такая, она достанет. (Ираклий — тем же тоном, каким днями раньше Нине: «Я такой, я дверь сломаю».)
Невозмутимым и спокойным в этом истерическом хаосе был только портрет. Он смотрел из золоченой рамы на своих внуков мертвыми глазами. Нине впервые за все эти дни хотелось повернуть его лицом к стене. Но она не смела. Она ведь была не хозяйка в этом доме. А кто же был здесь теперь хозяин?
Пока на бывшей госдаче метались, плакали, кричали, горевали, выходили из себя, Никита Колосов и Катя чинно сидели в кабинете розыска напротив друг друга. Все это было похоже на партию в шахматы, только вот нигде не было видно шахматной доски. Ночь вопросов была позади, настал день вопросов.
Катя встала, подошла к окну — вид был все тот же: внутренний двор главка, здание министерства. Двор был аккуратно расчищен от снега. Под окнами выстроились в ряд милицейские машины. Черный корявый ствол старой яблони, казалось, был прочерчен на фоне стены углем. В ворота въехал автозак: стальная коробка на колесах с синей полосой — причудливый гибрид дилижанса и «черного воронка», с годами, с новыми веяниями поменявшего, как хамелеон, цвет.
— Что ты намерен делать, Никита? — спросила Катя, следя глазами за «гибридом».
— Я должен его взять.
— Кого?
— Сначала того, кто стреляет. А потом того, кто заказывает.
— И у тебя больше нет сомнений в том, что причина — корыстный мотив, наследство?
— Убит Константин, убита его беременная жена. Если уничтожаются даже еще неродившиеся наследники, какие могут быть сомнения?
— Что ты уже реально предпринял?
— Прокуратура дала согласие на установление круглосуточного наблюдения за ними — благо, их теперь всего двое.
— Ты думаешь, что заказчик убийств — либо Павел, либо Ираклий?
— Да. И он сумел устранить самого главного конкурента на наследство — Константина.
— А ведь именно Константин…
— Да, он подходил на эту роль больше всех. Ты, как всегда, права, Катя. — Я не права, я ни в чем не права. Столько смертей, а мы ничего не знаем, кроме массы каких-то второстепенных фактов. И даже Нина, хоть и старалась, нам не помогла.
— Ее информацию о школе танцев, которую посещает Зоя Абаканова, о чем упоминала и Варвара Петровна, мы проверили. Школа танцев расположена на Чистых Прудах, в Колпачном переулке. Заведение довольно популярное среди молодежи. Владелец — некто Анхель Гутьерес, гражданин Аргентины, он же преподаватель-хореограф. В России уже несколько лет, женат на русской, имеет двоих детей. Возможно, он и есть тот самый «любовник», про которого мне говорила экономка.
— Возможно, или тот самый? — спросила Катя.
— В этой школе танцев других мужчин-танцоров нет. Занимаются сплошь одни женщины. Менеджер школы — баба, бухгалтер — тоже. Мужики там раньше были только в охране, но вот уже три месяца, как владелец школы всех охранников уволил из экономии.
— Нина сообщает, что Зоя на полном серьезе собирается уезжать за границу, — сказала Катя. — Видимо, она до такой степени напугана, что решила бежать.
— Бегство потенциальной конкурентки-сонаследницы может не входить в его планы.
— Ты думаешь, следующей жертвой станет она? Он натравит на нее этого своего киллера снова?
— Если заказчик убийств — Ираклий, то на его пути к единоличному владению семейным капиталом остались только сестры.
— И маленький племянник, — напомнила Катя.
— На пути же Павла, если заказчик он, стоит в первую очередь сам Ираклий.
— Ты что же, теперь будешь круглосуточно следить за ними обоими?
— Я должен засечь момент, когда у заказчика состоится контакт со стрелком-наемником. Они должны, обязаны контактировать! Ведь как-то они обмениваются ин-
Формацией. Но как, где? Одними звонками по мобиле в таких щекотливых делах не обойдешься. И потом ведь надо как-то расплачиваться.
— А может, заказчик просто переводит на банковский счет наемника деньги — гонорар за каждое новое убийство. Кстати, ты обязательно проверь, есть у них свои банковские счета. У Павла обязательно должен быть. А вот насчет Ираклия… И у него должна быть кредитка. А ориентировки по фотороботу стрелка ничего нового не дали?
— Нет. По нашим учетам эта тварь не проходит.
— Он определенно как-то должен быть связан с военной службой, — сказала Катя. — Ты сам говорил: очень уж он профессионально стреляет. Он или бывший военный, какой-нибудь контрактник, или…
— Договаривай. Что ж ты замолчала?
— Или уволен из органов.
— Или же связан с криминалом, хотя по нашей картотеке пока и не засвечен, — Колосов хмыкнул. — А может, не первое, не второе и не третье. А четвертое.
— Он наглый и бесстрашный, раз рискнул поднять руку на такую известную семью, — сказала Катя.
— А может, ему просто щедро заплатили. Или же.., или же в самой этой семье его что-то привлекает.
— Одиозная фамилия? Это, Никита, подошло бы больше версии мстителя, а не киллера-наемника.
— В любом случае первая наша цель — он. Через него мы выйдем на заказчика.
— Который и так перед нами весь как на ладони, — вздохнула Катя. — Только вот который из двух… Знаешь, Никита, еще когда мы.., то есть когда ты полностью был во власти версии «мстителя», Нина.., ты же знаешь, она умница, наблюдательная, память у нее отличная.., так вот, она мне сообщила одну любопытную деталь про Павла Судакова.
— Какую?
— Он рассказывал ей о византийских монетах из коллекции. И как бы мимоходом поведал историю Византийского императора Ираклия и его детей. Они остались совсем молодыми, когда он умер. Они все тоже были сонаследники — эти его дети от разных браков. Речь шла о том, кто из них станет императором, кому достанется все, вся Византия. Я тут кое-что на досуге почитала о них и.., просто удивительные совпадения. Представляешь, самого императора звали Ираклий, от первого брака у него был сын Константин и дочь Евдокия… Колосов удивленно глянул на Катю.