Даже будучи уже весьма состоятельной женщиной, Ольга Аркадьевна в любое время года в любую погоду вставала в одно и то же время – в половине седьмого утра.
«Привычка, – говаривала она, закуривая свою первую утреннюю сигарету, – я всегда работала как лошадь, и мне времени в сутках не хватало. Сейчас вроде хватает, но все равно не могу валяться как колода… как старая колода в постели».
Шеин приезжал в этот ресторан не то чтобы с большим удовольствием, скорее по привычке и по обязанности, ведь с Ольгой Аркадьевной его связывали деловые отношения. И сейчас, и раньше – исключительно деловые. Иногда он восхищался ею, иногда ненавидел – за жесткость, иногда просто молча слушал ее велеречивые советы, но всегда поступал по-своему.
И почти всегда его сопровождал его помощник и телохранитель Марк Южный. Он выбирал себе столик у входа на террасу, заказывал творог или сметану… необычный заказ для итальянского ресторана, и молча ждал, когда Шеин и его дама закончат беседовать.
– Ты куда-то торопишься, Боря? – спросила Ольга Аркадьевна. – Все на часы поглядываешь.
– Нет, собственно, особо никуда… А вообще-то в сто мест надо успеть. В префектуру, потом в Москомимущество… Там я с одним договорился вроде, такой индюк надутый, затем в комитете по охране памятников надо одни документы забрать, другие подписать, заверить. Уйма бумаг везде, Оля.
– Я не понимаю всех этих твоих бесконечных хлопот… бесполезных хлопот, связанных с этой развалиной… Соглашусь, и для меня это памятное знаковое место… Универмаг… Сколько я там проработала – полжизни. Но сейчас это просто хлам, Боря. Нельзя сломать, нельзя перестроить более функционально… памятник архитектуры…
– Место само за себя говорит – центр, Оля.
– Но тебе ведь никогда не разрешат построить там, на этом месте что-то другое, более коммерчески перспективное.
– Я к этому и не стремлюсь, – Шеин зачерпнул ложку каши с медом и грецкими орехами. За завтраком он всегда выбирал все только самое полезное, малокалорийное.
– А к чему тогда ты так стремишься? – Ольга Аркадьевна щурилась. – Что-то я тебя не пойму… А ведь раньше понимала. Все-таки какой-то ремонт ты в здании планируешь провести? Мне сын говорил, Кешка.
– Потом, не сейчас, – Шеин отмахнулся. – Сейчас с финансами напряг, ты сама это отлично знаешь.
– Я говорила тебе тогда – не связывайся с тем банком, с теми кредитами…
– Ты говорила, а я не послушал, мне срочно нужны были деньги.
– Тебе всегда все срочно.
– Не всегда, когда-то… – Шеин улыбнулся уголками губ. Солнечные лучи, заливавшие террасу ресторана, золотили его лысину. – Когда-то я так мало просил от жизни. А какой я был, помнишь?
– Красивый и кудрявый, – Ольга Аркадьевна улыбнулась. – И все наши бабы… и в отделе торговли, да и в исполкоме на тебя ой как заглядывались. Но ты так быстро женился.
– Жену свою я любил, ты знаешь.
– Когда-то все равно наступает время пожить только для себя. – Ольга Аркадьевна усмехнулась: – Я тут слыхала – у тебя молодая подружка. Что ж ты мне ее не представишь?
– Как-нибудь.
– Ладно, шалунишка, как знаешь. Только будь осторожным. Молодая – это не старуха. Тебе по молодости лет одной такой старой грымзы хватило.
– Брось, не вспоминай.
– Почему? Я ее тут по телевизору увидела – не ее, только снимки, конечно. Передача о жизни маршала Иллиодора Хвостова, ну и ее имя упоминалось, видно, не забыли, кто ее – балерину из Варшавы привез в Москву. Но когда ты начал жить с ней… сколько ей уже набежало? Семьдесят пять или больше?
– Я ей просто помогал. И давай не будем об этом, – Шеин повысил голос.
– Ладно, не кричи, – Ольга Аркадьевна щурилась как пантера. Казалось, ей доставляло удовольствие дразнить этого лысого, грузного, немолодого мужчину. – Знаем друг друга сто лет, чего в прятки играть… Я тоже не святая, как видишь. Возраст, конечно, давит на мои хрупкие плечи, но я бодрюсь. То, что мы можем взять или купить, – оно ведь наше, правда? Вот я беру и покупаю. И не стыжусь делать это. Все вот гляжу… а хорош он у тебя… такой славный…
Шеин проследил ее взгляд, направленный на Марка.
– Бесполезно, дорогая, – сказал он.
– Ты думаешь?
– Угу, – Шеин кивнул и улыбнулся. – Этот… мой… И глазом моргнуть не успеешь – задушит.
– С той твоей старой пассией что-то ведь тогда произошло, да? В этом роде… Дело возбудили, но так никого и не нашли. Это случилось до той кошмарной истории у нас в универмаге?
– Сколько лет прошло, Оля, с тех пор. Миллион.
– Некоторые вещи…
– Нас с тобой это не касается.
– Я официанта позову – тебе кофе или чай?
– Чай зеленый, как обычно. И попроси джем из красной смородины.
– Знаешь, мне тут на Рублевке жить стало суетно. Хочется большой дом где-нибудь на реке… И сад, и чтобы просыпаться каждое утро счастливой. Смородина красная в саду… Мой сын и его жена, они ничего не хотят понимать… Она, Василиса, она его забрала у меня. А я не вижу смысла бороться за Кешку… Кстати, как он? Ты доволен им?
– Со своими обязанностями он вполне справляется.
– Не много у него этих самых обязанностей, – хмыкнула Ольга Аркадьевна. – А ведь он взрослый уже. Мужик…
– Мне кажется, тебе надо меньше давить на него, Оля.
– Я на него давлю? – на щеках Ольги Аркадьевны под макияжем вспыхнули алые пятна. – Это она… моя невестка на него давит так, что… Мой сын, Кешка… мне тревожно в последнее время. С ним что-то творится, что-то неладное. И я это вижу. Но он отказывается поделиться со мной.
– Тебе надо меньше давить на него, – повторил Шеин. – Чуть-чуть отпусти вожжи.
Ольга Аркадьевна кивнула.
В зарослях плюща, вьющегося по террасе ресторана, гудел шмель.
Когда Катя после разговора с уборщицей Гюльнар вернулась на первый этаж, ее окликнул полковник Гущин.
– Между прочим, я тебя жду, Екатерина. Пока что все, больше нам тут делать нечего, у них здесь своя работа.
– Подождите, Федор Матвеевич, я должна вам кое-что рассказать.
И Катя поведала о показаниях уборщицы – только о конкретных фактах: машина, оставленная в неурочное время в соседнем дворе, принадлежащая некоему Иннокентию Викторовичу, помощнику здешнего босса.
Но Гущин слушал, хоть и внимательно, однако как-то не так, как обычно. Складывалось впечатление, что его мысли далеко.
– Федор Матвеевич! – Катя едва за рукав пиджака его не дернула. Но нет, так забываться нельзя. – И вот еще что я сказать вам хотела. Эта наша потерпевшая Ксения Зайцева… Вчера при мне у следователя ей угрожала свидетельница по делу – некая Ева Комаровская, точнее, потерпевшая. «Я тебя убью», – кричала, и я это слышала собственными ушами, и следователь наш слышал, спросите, спросите его, когда вернемся.