— Убить? Горло перерезать? — Анфиса смотрела на стальную дверь дежурной части, которая захлопнулась за Зотовой и где сейчас были врачи «Скорой». — Она это и пыталась, когда повалила меня на землю. Я такая толстая, она такая маленькая — а вот победила-то она…
— Победила ты. Осталась жива, — поправила ее Катя, — и ты права, Анфиса. Попробуем ковать железо, пока оно не остыло.
Катя переговорила с дежурным, предварительно показав удостоверение.
— Сейчас врачи закончат, и беседуйте с ней на здоровье, — разрешил тот. — Этот майор, что вас привез, сказал, что заберет эту пигалицу, в области дело на нее уголовное заведено. Нам с плеч долой, и так комнату для задержанных освободить пришлось ради нее, не сажать же девку с мужиками! А на вашу подругу она напала, чтоб ограбить. Типичная наркоманка! Денег на дозу хотела достать. Им же таким — все одно, что день, что ночь, лишь бы уколоться и забыться. Такая молодая, а уже пропащая совсем. С ножом в кармане прохожих подстерегает.
Катя не стала оспаривать тезис дежурного, что Зотова — «типичная наркоманка». Когда комнату для задержанных покинули врачи, она подтолкнула Анфису к двери. Анфиса глубоко вздохнула, словно собираясь нырять. Она явно хотела заглянуть своему кошмару прямо в глаза.
А за дверью сидел конвойный милиционер с автоматом. Ангелина Зотова лежала на боку на койке-нарах. Ей делали уколы в вену, и теперь она держала правую руку согнутой, крепко прижимая к ранке ватный тампон. Катя разглядывала ее с порога. Ангелина… И кто только назвал ее этим именем. Ангелина, Ангелина… Ровно ничего от истинной Ангелины-Ангела не было в Зотовой. Но и ничего особо страшного, демонического — тоже. Сейчас, при электрическом свете, заливавшем камеру, все встало на свои места. Сгинули оборотни-орки. Таинственная тень, промелькнувшая перед встревоженной Катей, обросла плотью. И запах, так некогда пугавший Анфису, улетучился — Ангелина Зотова была без своей вонючей кожаной куртки. Просто маленькая женщина, свернувшаяся калачиком на милицейских нарах, одетая в черные джинсы, старые кроссовки и черную линялую майку. На ее правом предплечье синела крупная татуировка — птица-женщина-мужчина-ястреб с жезлом-колосом в когтистых лапах.
Когда они вошли, Зотова повернула голову на звук их шагов. Катя не знала, каким образом лучше, полезнее начать эту беседу, этот допрос. Но Анфиса не думала о пользе — она шагнула вперед. Кошмар этих дней лежал перед ней — исколотый шприцами врачей, бледный и настороженный.
— Ты за что хотела меня убить? — спросила она громко. — Вот я перед тобой. Ответь, я имею право знать.
Зотова смотрела на нее и молчала.
— Ты узнаешь меня? — Анфиса сделала еще шаг к ней.
— Вы поосторожнее, — предупредил конвойный.
Он был высокий, крупный, да еще и с автоматом, однако строго придерживался инструкций.
— Что я тебе такого сделала? — спросила Анфиса. — За что ты меня возненавидела?
Зотова перевела взгляд с ее лица на потолок. Катя поняла, что тон разговора хоть и эпический, однако неверный.
— Алексей Неверовский мертв, его зверски убили, — объявила она. — Или ты скажешь, что не знаешь такого? А та фотография, что он передал, у нас.
Зотова приподнялась на локте. Голос ее звучал хрипло, слабо. Но ругательство, что она выплюнула, было чудовищным.
— Что изображено у тебя на плече? — спросила Катя.
— Не твое дело. — Зотова снова рухнула на нары.
«Стала отвечать — добрый знак, но повозиться придется», — подумала Катя и украдкой дернула Анфису за рукав — подхватывай тему, не тушуйся.
— Фотография у нас, — подтвердила Анфиса с запинкой, — это из-за нее ты дважды пыталась меня убить, да? Но я не ношу ее с собой.
— Я сначала бы прирезала тебя, жирная, а потом забрала бы ключи от твоей норы.
— Но фотографии нет в квартире.
— А где она?
— А зачем тебе она? — спросила Катя. — Или она нужна не тебе, а кому-то? Кто послал тебя? Кто приказал убить? Поповы? Так они мертвы, как и Неверовский.
Зотова резко поднялась, села. Ноги ее намного не доставали до пола. Кроссовки были крохотными, как у гнома. «Размер тридцать четвертый, наверное, — подумала Катя, — обувь себе покупает в „Детском мире“.
— Откуда ты знаешь? — хрипло спросила Зотова.
— Я выезжала на место их убийства. Их спортивный самолет подбили выстрелами из винтовки.
Зотова снова легла.
— Тех, кого знаешь ты, Ангелина, — Катя впервые назвала ее по имени и сделала это с трудом — язык не поворачивался, — убивают. И тебя убили бы наверняка, после того как… как ты принесла бы фотографию тому, кто тебя за ней послал. Ведь кто-то тебя послал за ней, да? Он убил бы и тебя.
— Лжешь, он не может меня убить! — хрипло сказала Зотова. — Все ты лжешь, сука легавая.
— Он… Значит, все-таки есть некто, кого ты знаешь и кто, несомненно, в курсе всех этих дел. — Катя не отреагировала на оскорбление. — А чем же ему помешала фотография? Это же просто кусок старого картона с изображением тех, кого давно уже нет на свете…
— Не твое дело.
— Ты давно колешься? — спросила Катя.
— И это не твое дело.
— А кто тебя снабжает героином? Или, может, ты, как ваш покойный Валерка Федай, подсела на миристицин? — Катя «ковала железо», как кузнец-ударник. — Кто тебе посоветовал замену? Может быть, тот самый, кто, как ты говоришь, не может убить?
— Если еще раз о нем заикнешься, я тебя задушу. — Лицо Ангелины Зотовой исказила гримаса. — Вы все мизинца его не стоите. И все, что ты тут болтаешь, — ложь, я ни одному слову твоему не верю. И я вам ничего не скажу, можете хоть расстрелять меня.
— Да кому ты нужна! — хмыкнула Анфиса. — У тебя крыша поехала на наркоте.
— У тебя у самой крыша поехала. — Зотова вроде как обиделась. — К вашему сведению, я порошок не употребляю. И не колюсь. А то эти заладили — герыч, герыч…
— Может быть, витамин В3 ешь горстями? — моментально отреагировала Катя и по глазам Зотовой поняла, что… попала на этот раз в яблочко.
— Не твое дело, — буркнула Зотова.
— Нет, мое дело. — Катя чувствовала: полный расклад в этом чисто женском разговоре не получится. Но возможно ли попытать счастья с неким компромиссом? — Я тебе ситуацию коротко обрисую. За нападение — вооруженное, у тебя ведь изъяли нож — на мою подругу тебе грозит суд и лет этак пять тюрьмы. Но мы крови не жаждем, — Катя глянула на Анфису, и та кивнула не слишком-то уверенно, — лично нам ты не нужна. Ты простой исполнитель — это очевидно — чьей-то злой воли…
— Не смей так говорить. — Зотова стукнула кулаком по нарам. — Я человек, а не марионетка, я личность. Я сама все это… а не по указке… Неверовский мертв, ты сказала? Туда ему и дорога, псу, иуде… Предателю… Я сама бы его убила, своей рукой…