— А как часто вам приходится применять оружие на поражение? — вкрадчиво задала она свой излюбленный вопрос.
Полковник тихо бубнил, что так часто, что и не сосчитать.
— И вы в них попадаете? — допытывалась она. Полковник был уязвлен в своем профессиональном мастерстве. Как же, посмели усомниться — меткий ли он стрелок! Да он из «Макарова» бьет десять очков из десяти, из «стечкина» девять из десяти, из автомата «АКС» десять из... Катя добросовестно записала все его достижения.
— Несомненно, вы самый меткий стрелок, каких я только знаю, — сообщила она с восторгом. — И вы, несомненно, попадаете в каждую живую мишень. Значит ли это, что в конце операции всегда — летальный исход?
В глазах полковника мелькнуло сомнение.
— Ну нет, почему, мы, естественно, стараемся брать их живьем. Суд, следствие... Правосудие, так сказать... — сказал он осторожно.
— А если они не сдаются, как Малахов? — полюбопытствовала Катя.
Полковник хотел что-то соврать, но гордость пересилила, и он ответил честно:
— Если оказывают сопротивление с оружием в руках, тогда пусть пеняют на себя: в расход, и точка.
— И правильно! — бессердечно подхватила Катя. — Всех бы этих гадов к стенке, воздух бы стал чище.
Полковник оценил этот ход, кокетство его как рукой сняло. Катя была вознаграждена: в течение часа он скармливал ей первоклассный материал о мельчайших подробностях задержания малаховских подельников, а напоследок угостил кровавой и красочной историей освобождения пассажиров «Икаруса», взятых в качестве заложников в аэропорту курорта Серные Источники.
— Приезжайте еще, Екатерина Сергеевна, — пригласил он, когда Катя, окончив все записи, убирала блокноты в сумку. — С такой прессой приятно общаться. С полуслова все понимаете.
— Я же все-таки ваша коллега, — скромно похвалилась Катя.
— Вы аттестованы? — Лицо полковника изобразило живейший интерес.
— Да.
— А звание какое у вас?
— Капитан милиции.
— Приятно слышать. Очень приятно. — Спецназовец широко улыбнулся. — Приезжайте. У нас тут много всего интересного бывает.
— Не сомневаюсь, обязательно приеду, — пообещала Катя и, поймав быстрый взгляд полковника, достала из сумочки визитку. — Вот мой телефон. Может быть, вы сами позвоните, когда случится это самое «интересное».
«Позвонит, и очень скоро», — размышляла Катя, шагая по Житной к метро «Октябрьская». Она давно уже научилась распознавать то неуловимое движение зрачков мужчин, когда он хотел и не решался продолжить приятное знакомство. «А он ничего, храбрец, кажется. Впрочем, наверняка женат. Они все женаты до поры до времени, — размышляла она. — Но в смысле источника информации — сущий клад. Надо как-нибудь подъехать к нему с беспардонной лестью».
На улице было холодно. По площади, украшенной чугунным памятником, гулял ветер. Катя постояла, поглазела на памятник, а затем юркнула в метро.
Мысли ее уже витали далеко от спецназовца, и взгляд скользил по перрону, заполненному людьми. Вдруг один пассажир, резко поменяв прежний курс, повернул к Кате.
— Простите, девушка...
«Заблудился», — подумала она, окинув взглядом его сутулую фигуру в поношенном пальто-пуховике.
— Мы не могли с вами где-то встречаться? — вкрадчиво осведомился он. — Вы так на меня сейчас посмотрели...
«Все ясно. Уличный ловелас».
— Как я на вас посмотрела?
— Так. — Он неопределенно махнул рукой. — Меня зовут Венедикт Андреич, а вас?
— Видите ли, Венедикт Андреич, — произнесла Катя громко, — я как раз обдумываю, как мне отправить на тот свет одного типа. Вы на него поразительно похожи. Смерть в виде несчастного случая в метро — как раз то, что надо. А вон и поезд идет.
Венедикт Андреич пугливо отскочил от края платформы и засеменил прочь, поминутно оглядываясь на Катю.
«Ну почему я его отшила? — думала она. — Потому что он одет недостаточно модно. Кейс не солидный. Из дешевых. А вот было бы на нем пальто за пятьсот долларов, может быть, тогда я и вспомнила, где именно мы с ним „встречались“. По одежке судишь, матушка, по одежке... А может, у него добрая душа и честное рыцарское сердце? — Она хмыкнула. — У субъектов с такой щучьей рожей и таким взглядом сердец, да еще рыцарских, не бывает. Он либо гулливый муж, почуявший весну, либо засидевшийся в девках холостяк из сорокалетних маменьких сынков».
Интервью со спецназовцем было закончено к вечеру. Катя отстучала его на машинке и положила в папку. Итак, завтра можно со спокойной душой ехать в Каменск.
Перед поездкой она все же решила позвонить Кравченко, а заодно и Князю. Вадим покинул ее еще в воскресенье. Он ехал встречать голландского гостя своего Чучела. Телефон его до сих пор молчал. Но Князь оказался дома.
— Сереж, привет, где ты пропадаешь? Тут столько всего случилось! — затараторила Катя.
Она быстро рассказала ему о сводке, смерти Красильниковой, стройке, вечере куртуазников и Лавровском — Пьеро. Князь молча дышал в трубку.
— Ты оглох, что ли? — не выдержала Катя.
— Меня тошнит, — томно и хрипло ответил Мещерский. — Я отравился.
— Боже, чем? — Катя, не удержавшись, хихикнула. — Чем ты отравился? Колбасой, что ли?
— Мидиями, — простонал Князь. — Я купил их в такой маленькой стеклянной баночке. Они синенькие, гады, безвкусные.
— Зачем ты ешь эту дрянь? Ты что, японец?
— Я должен привыкать. В экспедиции нам придется питаться самой разнообразной пищей, в том числе и моллюсками, и земляными орехами, и личинками, и яйцами муравьев...
— Прекрати! — взмолилась Катя. — Иначе меня тоже стошнит. Слушай меня, Князь, внимательно: разведи себе марганцовки. Выпей литр, а лучше — полтора литра. И два пальца в рот — понял меня?
Князь как-то неопределенно ухнул и бросил трубку. Через час он позвонил ей сам.
— Катенька, это я.
— Ну что, легче стало?
— Относительно. Так ты, значит, с Кравченко была в «Стойле Пегаса», я не ослышался?
— Нет, Сережа. Этот Лавровский мне нужен был дозареза, — нежно замурлыкала Катя.
Князь Мещерский был существом ранимым, с ним надо было беседовать как можно тактичнее.
— С этим мужланом! Что он смыслит в хорошей поэзии? — Мещерский возмущенно повысил голос. — А почему ты не связалась со мной?
— Я пыталась, Сереженька. Но тебя все время не было.
— Ах да, я тебе потом расскажу. Дело, кажется, на мази. — Голос Мещерского повеселел. — А ты знаешь, Кравченко позвонил мне в пятницу и стал настойчиво приглашать в баню. А там как бы между прочим сообщил, что ты купила себе туфли с девятисантиметровыми каблуками. Это правда?