— Да, узнал.
— Вот и очная ставка не потребовалась. — Колосов довольно кивнул. — Я, знаете, против всех этих следственных уловок, уличающих во лжи. Мы ж цивилизованные люди. Вы, значит, звонили Лавровскому в «Стойло Пегаса»?
— Нет. — Берберов вскинул голову.
— Нет?
— Нет.
— А кто тогда звонил? Кому вы поручили ?
— Я никому не поручал! Наоборот, попросили меня. Меня, понимаете?! Я оказал любезность и попал из-за этого в идиотское положение!
— Кому же вы оказали любезность, Артур?
Берберов молчал.
— Ну, кто же посадил вас в такую лужу? Кто вас так кинул ?
— Иван Арсеньев.
Колосов нахмурился. Так — досель все шло гладко, но вот и узелок появился.
— Это кто такой?
— Художник, модельер. Он работает с цветами.
Совладелец клуба «Ботанический Сад Души» на Садово-Триумфальной.
— И вы давно его знаете?
— Года три.
— При каких обстоятельствах познакомились?
— Встретились на одной тусовке. Потом вместе ездили в Венецию на фестиваль. Потом он мне кое в чем помог.
— В чем именно?
— У меня были денежные затруднения. Он финансировал один мой проект.
— Значит, вы друзья и компаньоны?
— Просто знакомые.
— Зачем же ему потребовался телефон актера Лавровского? И при этом столь срочно? Ведь он же порол горячку тогда, да? — Никита заглянул в темные глаза кутюрье.
— Горячку, вот именно. — Берберов понурился. — Он позвонил и попросил узнать, где сейчас актер Лавровский. Это было в субботу. Он...
— А почему именно к вам он обратился с этой просьбой?
— Я.., я слышал о нем раньше. Красильникова как-то упоминала его имя.
— И вы рассказали о нем Арсеньеву?
— Нет. Он сам про него узнал. Я подумал.., ну, он такой человек, что иногда интересуется...
— Актерами?
— Мужиками.
— Так. — Колосов даже закурил. Узелок затягивался все туже. — Мальчик «Би», значит. А откуда он о нем узнал, по-вашему?
— Ну, может, видел где на вечере, в театре, а может, Красильникова рассказала... — Берберов снова умолк.
— Красильникова знала Арсеньева? — Никита напрягся. — Их тоже вы познакомили?
— Да.
— Когда?
— Сразу после Рождества. Он звонил, просил снова подобрать ему блондинку.
— С Леной Беленькой вы тоже его свели в свое время?
— Я никого ни с кем не сводил, я не сводник! Он говорил, что ему требуются модели для работы в клубе. Блондинки. Я просто оказывал ему любезность!
— Скольких девушек вы с ним познакомили?
— Только Беленькую и Красильникову. Больше никого. Когда вы показывали те фотографии... — Берберов возбужденно жестикулировал. — Я... Я не обманывал вас — эти девушки у меня действительно не работали! Двух — вы меня ведь сейчас обязательно про них спросите — я вообще в глаза не видел. А та блондиночка, Вовкина подружка... Я ее и видел-то всего два часа: забрал на Котельнической, переговорил и передал с рук на руки Арсеньеву. Он в тот вечер ждал меня на Сухаревской.
— Какая у него машина?
— "Форд-Скорпио".
— Цвет?
— Красный.
— Так. — Никита встал и отошел к окну. — Вы часто бывали в этом «Ботаническом Саду»?
— Довольно часто.
— А девушек там видели своих хоть раз?
— Ни разу.
— И не интересовались у Арсеньева судьбой своих протеже? Их работой в клубе?
— Мне некогда было этим заниматься. Я вообще девушками слабо интересуюсь.
— А Красильникова никогда не делилась с вами, чем они там с этим Арсеньевым занимались?
— Мы недостаточно близко были знакомы.
— Но вас не удивило, что ваш приятель, имея определенные наклонности, интересующийся мужиками, вдруг зачем-то просит вас свести его еще и с блондинками? Кстати, почему именно с блондинками? Он сам брюнет, как вы?
— Он блондин. А насчет моего удивления.., нет, меня это нисколько не удивило. Арсеньев оригинален и талантлив во всем. Он много работает. Он известен в Европе, в Америке. Очень известен в определенных кругах. У него всегда полно самых фантастических идей. Его «флоралии»...
— Что?
— Композиции из цветов — модны, изысканны. Да, он предпочитает мужские модели, но это не значит, что я должен удивляться, когда он просит познакомить его с женщиной! — Берберов выпалил все это на одном дыхании.
— Вот что, Артур Алекперович, вы сейчас проедете в прокуратуру и повторите все это дословно следователю. — Колосов поднял трубку внутреннего телефона. — Слава, звони Панкратову и скажи: транспорт нашелся.
— Зачем в прокуратуру? — Берберов умоляюще сложил руки. — Разве нельзя обойтись без...
— Нельзя. И это в ваших интересах, заметьте, как можно быстрее перейти из разряда подозреваемых в разряд свидетелей и избежать тех мер воздействия, о которых я уже упоминал.
— А следователь меня не задержит?
— А вы разве дадите ему повод? — Никита удивился так, словно услышал нечто из ряда вон выходящее. — Разве не расскажете вы ему правду, одну только правду?
— Да, да, конечно! Пусть с Арсеньевым разбирается. Это его дела. Я ни при чем, я только оказывал услугу!
— У меня еще вопрос, Артур Алекперович, у вас там с Удойко недоразумение вышло. Вы на него до сих пор сердитесь?
— Он меня ударил, разгромил мой магазин!
— Но вы же ему дали повод. Вы были к нему несправедливы.
— Я...
— Вы же в равном положении. Оба. Вас обоих кинули, втянули в неприятную историю. Не хочу давать советов, но.., неужели между приятелями, очевидцами могут возникнуть счеты из-за пары синяков?
Берберов промолчал, однако было видно, что слова Никиты запомнил. Зашли сыщики, собиравшиеся сопровождать модельера в Кисельный переулок. Никита сплавил их с легким сердцем, а сам лихорадочно занялся розыском Арсеньева. Звонил, наводил справки, уточнял. Добыл с большими трудами телефон клуба на Садово-Триумфальной и...
— Будьте добры Арсеньева Ивана Георгиевича, я Правильно попал?
— Правильно, — ответил приятный юношеский голос на том конце провода. — Вы насчет заказа столика? Можете оформить через меня.
— Но Арсеньев просил меня связаться лично с ним, — сочинял Никита.
— К сожалению, его нет и в ближайшие дни в клубе не будет.