Фамилия «благодетеля», вложившего в цирк с подачи Севастьянова деньги, — Консультантов оказалась в конце концов Воробьеву очень даже знакомой.
Более того, как выяснилось, и сам Воробьев вместе с Консультантовым, Броммом и Севастьяновым оказался в числе держателей акций АО «Арена».
На вопросы о Разгуляеве администратор отвечал, что «на Валентине как раз и держится все наше предприятие». Поведал, что, вернувшись с зарубежных и весьма успешных гастролей, тот, мол, вложил большую часть заработанных средств в АО на паях с Броммом. Но как на грех это произошло перед «черным 17 августа», и в результате вложения сгорели, а планы рухнули. Цирк был близок к полному разорению, и если бы не предложение Севастьянова продать контрольный пакет акций в обмен на финансирование, то… На прямой вопрос Колосова о том, произошел ли между Севастьяновым и Разгуляевым конфликт на финансовой почве, Воробьев, всячески выгораживая артиста, все же вынужден был подтвердить: ну был, был! Более того, Разгуляева в его борьбе против заместителя администратора поддерживало большинство труппы. Как акционеры, артисты считали, что это не выход — искать «крышу» в лице богатого дельца на стороне, продавать ему контрольный пакет акций и из совладельцев цирка превращаться в наемный персонал. Нет, считали многие, лучше потуже затянуть пояса, сохранить «Арену», сохранить творческий коллектив, сохранить цирк. И быть может, в будущем, возрожденный их трудом, как Феникс из пепла, он вернет свою былую славу.
Воробьев категорически отрицал, но все же Колосов, еще поднажав, вырвал у него признание: когда в шапито стало известно о смерти Севастьянова, многие считали, что это дело рук Разгуляева. Но все опять же держали нейтралитет, а некоторые открыто сочувствовали дрессировщику. Потому что, во-первых, он был стержнем всей программы, на нем держалось общее благополучие, во-вторых, он был «свой», а в-третьих, как все считали, он бился не за свой карман, а болел душой за общее дело.
На подобное умозаключение Колосов лишь хмыкнул скептически. Дрессировщик, который и так его раздражал своей дерзостью и независимым видом, мало-помалу терял в его глазах ореол героя, превращаясь в холодного, расчетливого делягу.
Они проговорили с Воробьевым до половины одиннадцатого, затем администратор поспешно отбыл.
Колосов собрался сразу же после похорон ехать в шапито и забрать в отдел для допроса Разгуляева и жену Геворкяна, которую давно уже пора было допросить, но тут вдруг произошло одно неожиданное событие.
Оно-то и заставило начальника отдела убийств, да и многих сотрудников в Стрельне, кардинально поменять свои текущие планы.
— Никита Михайлович, можно вас на минуту, у меня дело срочное, — на пороге дежурной части Холосова остановил Андрей Воронов.
— А ты зачем в Стрельне?
— Я… На пару слов, Никита Михайлович, очень срочно!
— Некогда мне, позже, Андрей, — Колосов прислушался.
В дежурке начинался какой-то гвалт. Пульт и дежурного осаждали какие-то возбужденные гражданки и очкарик с портфелем. Речь вроде бы шла о том, что несколько жительниц Нижне-Мячникова обнаружили, что ночью кто-то похозяйничал в их палисадниках и дворах. И все, как истошно голосила одна заявительница, «решенные к первому сентября» цветы — астры и георгины, оказались варварски выдранными с грядок и клумб. Очкарик был из муниципальной службы озеленения и тоже пришел с заявлением: ночью, оказывается, кто-то выдрал и все цветы с городской клумбы перед Стрельненской мэрией.
— Никита Михайлович…
Воронов и не думал уходить. Вид у молодого лейтенантика был таинственный, встревоженный.
— Ну, что там у тебя еще стряслось?
— Сегодня потерпевшую хоронят в Нижне-Мячникове… — начал Воронов.
— Ты насчет поста на кладбище беспокоишься?
Не волнуйся. Будет там пост, как и во все прошлые ночи. Только это еще неизвестно, появится там тот, кто нам нужен, или…
— А мне кажется… Никита Михайлович, тут вот какое дело. — Воронов словно с мыслями собирался. — Как вы мне это дело поручили с кладбищем, так я в нем и завяз. Ну, вы тут интересовались, не спрашивал ли кто в морге насчет Петровой… Я вчера и поехал туда, в морг, проверить. С типом одним разговорился. Он услуги оказывает ритуальные — обмыть там покойника, загримировать, в порядок привести…
— Есть основания подозревать? Ну, так проверяй.
— Да нет, тут не то, — заторопился Воронов. — Убили Петрову ведь лопатой, и этот наш, с кладбища, тоже туда с лопатой ходит… Вот я и стал наводить справки — не интересовался ли кто в морге из цирковых, не приходил ли кто по поводу похорон?
Колосов хотел было отмахнуться, знаю, мол, уже приходили Воробьев, кассирша с фельдшером и… Но тут что-то в лице лейтенантика остановило его, и он решил не рубить сплеча, а дослушать Воронова до конца.
— Приезжали в морг цирковые. И ритуальщик этот мой одного от злости прямо сожрать готов. Молодой какой-то, по виду вроде склонный к употреблению алкоголя, имени-фамилии, естественно, ритуальщик его не знает, знает лишь, что тот из цирка.
Приехал он, деньги заплатил за похороны, чтобы все там было — автобус, венки, гроб. Ритуалыцик ждал, что и ему перепадет — за то, чтобы тело-то в порядок привести. А этот циркач… От услуг ритуальных наотрез отказался. Сказал, что сам, лично, обрядит и обмоет труп. Это, мол, его невеста, и никого чужого он к ее телу не подпустит. Отказать ему ритуальщик не смог, злился только, что заработка верного и немалого лишился. Ну, и в сердцах со злости проговорился мне. — Воронов таинственно понизил голос. — Мол, подсмотрел он за этим типом там, в морге, кое-что такое, необычное, если не сказать больше. Ну, вел он себя возле трупа Петровой неадекватно вроде. Гладил покойницу, ласкал, поцеловал даже — это труп-то!
И обряжать… Ну мужское ли разве это дело? Я сразу смекнул, взял этого ритуальщика с собой в цирк, прошли мы на территорию по моему удостоверению, чтобы он мне показал того, кто в морг приезжал. И опознал он его. И знаете кто это оказался?
— Роман Дыховичный, клоун? — спросил Колосов.
Воронов не ожидал и был разочарован:
— Ну вот, а я-то думал… Значит, и вы тоже что-то про него уже знаете?
Никита раздумывал ровно секунду: похороны Петровой уже идут, так что…
— Вот что, Андрей.., бери прямо сейчас криминалиста-фотографа, езжайте в Нижне-Мячниково, а я прямо сейчас с руководством договорюсь, чтобы похороны были обеспечены оперативной фото— и видеосъемкой. Я думаю, к полудню, к половине первого там все на кладбище закончится, похороны в поминки перетекут. Так что как только там начнут разъезжаться, вы сразу возвращайтесь. Кассету со съемкой мне лично представишь.
Воронов, бросив короткое, радостное «есть», полетел как на крыльях. Он был рад, что «шеф» понял его намек с полуслова. А вдруг и правда с его подачи откроется нечто такое . И они задержат не только этого кладбищенского живоглота, но и убийцу?