Под покровом ночи Виктор привез в клинику Нину и Николая. Открыв дверь черного хода, он провел их на второй этаж и быстро впихнул в свой кабинет.
– Сидите, как мыши, чтобы ни одного шороха. Я пойду посмотрю операционную. Днем я все приготовил, но стоит еще раз проверить. – И он тихонько скрылся за дверью.
Минут через пятнадцать доктор вернулся и прошел к шкафу. Он вытащил оттуда видеокамеру и поставил ее на стол.
– Так, Ниночка, нам нужно все зафиксировать. Сейчас, вот перед этой самой камерой, ты расскажешь, что произошло с тобой и почему ты решила поменять свою внешность. Мы с Николаем будем фигурировать, как свидетели. Я, в свою очередь, как врач расскажу, что я буду делать во время операции. Саму операцию тоже заснимем. Все это я делаю для того, чтобы были прямые доказательства, что ты – это ты, то есть являешься не кем иным, как Саакян Ниной Юрьевной. Я составил юридический документ, который ты сейчас подпишешь. Надеюсь, ты понимаешь, для чего все это нужно? – очень серьезно говорил Виктор, налаживая видеокамеру.
– Конечно, понимаю: чтобы потом не доказывать, что я не самозванка, – скривилась Нина.
– Нечего физиономию корчить, – шикнул на девушку врач. – Нужно до конца понять, что это очень важно. Ты владелица больших денег; потом трудно будет доказать, что ты – именно Саакян, а не кто-то другой, – и Виктор строго посмотрел на Нину. – По документам ты – утопленница. Тебя нет, моя дорогая, – развел он руками. – А в нашей стране да с нашими законами без бумажки ты – букашка. Замучаешься потом по инстанциям бегать, чтобы доказать, что ты жива и здорова. Ты же утопленница, – еще раз повторил Виктор.
– Это еще будут долго доказывать, ведь тела не нашли, – вклинился в разговор Николай.
– Пока это будут доказывать, все денежки сделают ручкой! Никита – малый не промах, как я теперь понимаю, он прекрасно знает, что делать. Всем, конечно, он не завладеет, но ополовинит – это точно. Тем более, Нина сама говорила, что у нее в письменном столе осталась ее чековая книжка с подписью. Там и одного чека хватит, чтобы снять солидную сумму. Я уверен, что Никита уже сделал это.
– Это все ерунда, деньги меня сейчас меньше всего волнуют, было бы здоровье, заработаю, – сказала Нина. – Меня совершенно другое волнует, и ты, Витя, в курсе, что именно.
– Я прекрасно тебя понимаю, но деньги – такая вещь, что без них никуда, так что, думаю, они тебе не помешают. Ладно, некогда лясы точить, давай делом заниматься, – и он включил видеокамеру. – «Сегодня 27… …года 24 часа 35 минут московского времени. Место действия: клиника хирургической косметологии «Юность». Я – главный врач и директор клиники Зотов Виктор Петрович – подтверждаю, что все, что здесь будет записано и показано, подлинно. В моем присутствии и в присутствии Стручевского Николая Ивановича будет произведена запись рассказа подлинных событий, касающихся хозяйки данного медицинского учреждения, Саакян Нины Юрьевны».
– Давай, Нина, начинай, – взяв в руки камеру и направив ее на девушку, прошептал Виктор.
Сначала Нина немного растерялась, но потом взяла себя в руки, и слова из ее уст потекли равномерно и спокойно:
– В этом году я решила провести свой летний отпуск у Черного моря, на моей родине, в городе Анапе, в доме, где прошло мое детство. Мы поехали туда с моим мужем, Сысоевым Никитой Анатольевичем, с которым я состою в законном браке с…
Дальше Нина рассказала все с самого начала и до конца, вплоть до сегодняшнего дня, а потом Виктор и Николай подтвердили, что удостоверяют все вышесказанное.
– Отлично, – произнес Виктор и выключил камеру. Он подошел к компьютеру и включил его. Открыв страницу, которая ему была нужна, он знаком подозвал к себе Нину. – Взгляни еще раз на то, какой ты должна стать, и подумай, со всем ли ты согласна.
Девушка взглянула на монитор и интенсивно закивала головой:
– Да, да, Витенька, именно такой я и хочу быть! Только, пожалуйста, ничего не перепутай. Если у меня вырастет нос еще больше, чем сейчас, я тебя съем живьем!
– Не волнуйся, наоборот, он станет поменьше, в точности такой, какой ты видишь на фотографии, – улыбнулся эскулап. – Теперь, моя милая, подпиши вот этот документ, и можно двигать в операционную, – нетерпеливо проговорил доктор и сунул Нине листок. Та, не глядя, его подписала и с тревогой посмотрела на Виктора.
– Ну что, уже можно идти? У меня нервы на пределе, коленки трясутся, – дрожащим голосом проговорила Нина.
– Не дрожи так, а то, на тебя глядя, и я начинаю нервничать, – строго сказал девушке врач. – Теперь, мои дорогие, на цыпочках в операционную. Не дай бог, кому-то из медсестер вздумается туда заглянуть среди ночи.
– Так закроемся изнутри, – подсказал Николай.
– Это само собой, но лучше, чтобы вообще никто ничего не видел, – ответил Зотов и осторожно выглянул за дверь.
Он прекрасно знал, что в это время на этом этаже никого никогда не бывает, но все равно очень придирчиво осмотрел пространство, прислушиваясь к звукам, доносящимся с нижнего этажа. Он сделал знак рукой, чтобы Нина с Николаем следовали за ним, и троица цепочкой, затаив дыхание, двинулась по коридору. Только когда дверь операционной за ними закрылась и щелкнул замок, они перевели дух.
– Ох ты, Матерь Божья, никогда так не потел, – выдохнул Николай и отер пот со лба.
Виктор дал девушке вещи, которые она должна была на себя надеть.
– Иди за ширму, переоденься, а уж потом двинемся в святая святых, в саму «камеру пыток», – улыбнулся доктор. – Туда мы входим только стерильными с ног до головы. Николай, тебе тоже пора переодеться.
Нина бросила взгляд за стекло, туда, где стоял операционный стол, и на мгновение побледнела. Потом, взяв себя в руки, она решительно тряхнула головой и направилась за ширму, чтобы переодеться. Когда она это сделала и вышла из-за ширмы в белой рубашке, с чепчиком на голове и в бахилах на ногах, Виктор всплеснул руками:
– Нина, ну кто же тебе разрешил ходить в стерильных бахилах по полу? Ты же будешь лежать на операционном столе. Возьми в шкафу другие, надень и сиди в коляске, я тебя отвезу.
Девушка села в коляску, переобула бахилы и стала ждать. Виктор тоже переоделся, подошел к Нине и отвез ее в операционную. Он взял Нину на руки и уложил ее на стол. Сразу же наладил видеокамеру, чтобы ход операции был хорошо виден, и, уже когда держал в руке шприц, чтобы усыпить девушку, еще раз спросил:
– Ты хорошо все обдумала? Потом жалеть не будешь?
– Да, Витя, я все обдумала и ни о чем не пожалею, – твердо ответила Нина и прикрыла глаза.
– Еще есть время остановиться, – не унимался врач. – Я тебя предупреждал, что срок реабилитации после таких операций – очень длительный. Ты еще долгое время не сможешь показаться на людях, это весьма мучительный процесс. Подумай хорошенько, еще не поздно все оставить как есть и пойти более рациональным путем.