– Ха, ха, ха, Нина, ты меня удивляешь, – захохотала Тамара и глаза ее, покрасневшие от выпитого коньяка, с презрением обратились на бывшую подругу. – Ты всегда была наивной дурой, такой и осталась, несмотря на измененную внешность. А ты красива, – вдруг отметила она. – И за это я ненавижу теперь тебя еще больше! Но, несмотря на твою сегодняшнюю красоту, я все же узнала тебя, – пьяно усмехнулась Тамара и погрозила Нине пальчиком. – Узнала!
– Поэтому ты решила поджечь дом Николая? Как же ты узнала, что я живу там? – задала вопрос Нина.
– Легко, – махнула Тамара рукой и, покачиваясь, прошла к креслу. Она немного постояла, заглянула в полупустой бокал и, что-то пробормотав себе под нос, плюхнулась на велюровую поверхность.
– Так как же? – напомнила о своем вопросе Нина.
– Все очень просто. Когда я приехала в тот день к Никите, я увидела, что недалеко от дома стоит незнакомая машина. По инерции я взглянула на номер, и он отпечатался в моей памяти. Ты же помнишь, какая у меня память, правда? – усмехнулась она. – В школе все завидовали моей феноменальной зрительной памяти. Вот тебе и ответ. На следующий день я узнала адрес владельца машины. Им оказался известный писатель Николай Стручевский, кстати, я его почитательница. Зачитываюсь его детективами. Дальше – дело техники. Приехала по адресу – и сразу же увидела тебя.
– И вот так сразу решила убить меня во второй раз? Я не верю, что это ты, Тамара, я не знаю тебя вот такой, – с ужасом проговорила Нина.
– А что ты вообще знала о людях, которые были рядом с тобой? Кого ты вообще видела, кроме себя, любимой? А когда ты приняла «империю Саакян» в свои руки, ты вообще перестала быть обычным человеком. Ты стала бизнесвумен, бизнес-леди, бизнес-терминатор, бизнес-кто-угодно, но уже не человек! Я уж не говорю о тебе как о подруге!
– Это неправда! – ахнула Нина.
– Правда, правда, – безразлично махнула Тамара рукой. – И не нужно корчить из себя святую невинность. Вспомни хотя бы своего несчастного Никиту. Ведь он мне все рассказывал о ваших отношениях.
– Никита предал меня, он женился на мне из-за денег, за это и был наказан, – твердо проговорила Нина, недобро сверкнув глазами. – И тебе прекрасно известно об этом.
– Результат налицо, – громко расхохоталась пьяная девушка. – Он согласился тебя грохнуть! Ой, как же он переживал, идиот, – продолжала смеяться она. – Я сразу заметила после этого, как он возненавидел меня. Я бы не удивилась, если бы он меня решил тоже прикончить. Меня, представляешь?! – ткнула она себя пальцем в грудь.
– А чем же ты хуже меня? – усмехнулась Нина, глядя на пьяную Тамару с отвращением.
– А я не хуже, я лучше тебя, – зашипела Тамара и посмотрела на Нину глазами голодной кобры. – Скажи мне, как тебе удалось остаться в живых? Меня мучает этот вопрос вот уже много дней и ночей, как только я поняла, что там, в доме у Никиты, была именно ты. Ведь доза была лошадиной, это весьма специфический наркотик, ты не могла остаться в живых!
– Меня спас Трифон.
– Твой кот? Не понимаю, – нахмурилась Тамара и потерла виски пальцами. – Ужасно разболелась голова, – пробормотала она. – Так каким же образом твой кот мог спасти тебя?
– Он опрокинул кофе мне на платье, я успела сделать лишь пару небольших глотков. А теперь ответь мне на один вопрос. Каким образом ты смогла подмешать мне в кофе наркотик, ведь его разливала, а потом подавала Лола?
– Моя дорогая, я тебя умоляю, – сморщилась Тамара. – Это же проще простого. Только ты пьешь из серебряной чашки. Достаточно было обмазать наркотиком эту чашку, а в соединении с серебром он срабатывает почти как цианид.
– А если бы Лола ее помыла?
– Я все предусмотрела и сделала все только тогда, когда чашки стояли на подносе уже помытыми и приготовленными для того, чтобы в них разлить кофе.
– Да, ты, кажется, все просчитала, – тихо прошептала Нина. – Тебя совсем не мучает совесть после того, что ты сделала?
– Представь себе, нет, – беспечно ответила Тамара и усмехнулась. – Как говорится, я шла ва-банк. Или пан – или пропал! Ставка была велика, и она стоила того, чтобы рискнуть. Я была уверена, что выиграю.
– Знаешь что, я думаю, наш с тобой разговор будет бесконечным. Собирайся, поедем в милицию, – решительно оборвала эту «задушевную беседу» Нина. – Я не намерена больше слушать здесь твои бредни. Лучше расскажешь все там, где положено. Пришла пора отвечать за свои поступки.
– Неужели ты думаешь, что я вот так просто, как овца на заклание, отдам себя в руки правосудия? Ошибаешься, дорогая, – сверкнув безумными глазами, прошипела Тамара и откинулась в кресле в расслабленной позе. Она допила свой коньяк и бросила бокал прямо на пол.
– И что же ты намерена сделать, чтобы избежать кары того самого правосудия? – поинтересовалась Нина.
– Я намерена все завершить. Ты не выйдешь из моего дома, уж об этом я позабочусь, – совершенно спокойно проговорила Тамара.
– Ты меня хочешь еще раз убить? Кажется, это будет уже третья попытка? – усмехнулась Нина.
– Смеешься, сука? – вдруг взвизгнула хозяйка дома и метнула на Нину ненавидящий взгляд. – Смеется тот, кто смеется последним! Я придушу тебя, красотка, – прошипела она. – Вот этими самыми руками! Я не позволю тебе продолжать радоваться жизни, когда моя летит под откос!
– Ты сама в этом виновата. Ты сама пустила свою жизнь под откос. Чего тебе не хватало, Тома? – не дрогнув от истерической выходки бывшей подруги, спросила Нина. – Если тебе нужны были деньги, попросила бы у меня. Ты же знаешь, я не отказала бы тебе. Если бы ты раньше рассказала мне про Никиту, я бы никогда не вышла за него замуж. Ради нашей дружбы я многое бы сделала для тебя. Почему ты молчала? – со слезами на глазах спрашивала Нина. – Что же ты наделала? Ведь после смерти моих родителей ты была единственным близким для меня человеком! По-настоящему близким. Что ты натворила, Тамара? – простонала Нина. – А сейчас – прости. – И девушка решительно встала с кресла.
Она хотела пройти к двери, но Тамара опередила ее, загородив выход.
– Никуда ты не уйдешь отсюда, я же сказала об этом! Все твои слова – сплошная ложь и притворство. Ишь, мать Тереза какая нашлась, – как змея шипела Тамара. – Что бы ты ни говорила, я ненавижу тебя!
Нина не испугалась. Она пристально вгляделась в глаза Тамары и вдруг поняла, что та просто больна. «Так смотреть может только душевнобольной человек», – пришла к выводу девушка. Она постаралась как можно мягче сказать:
– Том, давай мы с тобой немного выпьем, ради нашей с тобой прежней дружбы. Помнишь, как было в детстве? Наши родители сидят за новогодним столом, а мы с тобой – под столом, втихаря пьем лимонад и чокаемся, как взрослые.
Тамара растерянно улыбнулась и кивнула головой:
– Да, помню. А один раз мы с тобой вместо лимонада незаметно стащили со стола два бокала с шампанским и выпили его. Потом хохотали, как две ненормальные.