– Нет, да, нет, то есть не совсем, – мотая головой из стороны в сторону то утвердительно, то отрицательно, быстро проговорил незадачливый воришка и в конце концов совсем запутался.
Александр снова усмехнулся, вытащил из кармана телефон и начал набирать номер.
– А куда это ты звонишь? – настороженно поинтересовался Николай.
– В охрану, чтобы они милицию вызвали, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Александр.
– Не надо милицию, я не хочу никакую милицию! Зачем нам какая-то милиция? Если хочешь, я тебе эти деньги отдам! Мне они совсем не нужны, у меня своих хватает. Я тебе не соврал, я действительно жених Марины, она сама это подтвердит, – чересчур возбужденно, практически без передышки сыпал словами Николай.
Дело в том, что Мальцев до нервного припадка боялся милиции: имелась у него такая странная фобия. И начала она проявляться несколько лет назад, после одного случая…
В Москве в то время случилось сразу несколько трагедий, одна за другой. Террористический акт на стадионе, затем в метро, потом – рядом с метро… Вдобавок к этому еще и в аквапарке обвалилась крыша. Милиция, естественно, была вся на ногах, в городе было объявлено особое положение.
И вот в это неспокойное время подвыпивший Николай, как всегда возвращаясь из казино, стоял у дороги и ловил машину, чтобы добраться до дома. Обычно его сопровождала охрана, но в тот злополучный день он в который уже раз поссорился с отцом, и причиной этому, как обычно, послужило чрезмерное пристрастие Николая к покеру. По этой причине он улизнул из дома тайком. Чтобы никто не знал, куда он направляется, он не поехал в казино на своей машине, а оставил ее в гараже. Решил, что как только он захочет уехать из казино домой, то заранее прямо оттуда вызовет по телефону такси. Но – по воле случая или по закону подлости – в тот вечер ему катастрофически не везло, он сильно нервничал и в конце концов, злой и проигравшийся, выскочил из игорного заведения как ошпаренный. Нужно отметить, что в то время Мальцев носил усы и очень сильно смахивал внешне на южанина. Собираясь вечером на очередное рандеву, он надел другой костюм, и паспорт остался в том, который висел дома на вешалке. Так вот, стоя у дороги с поднятой рукой, подвыпивший и злой Николай не заметил, как сзади к нему подошли двое представителей власти. Когда на его плечо легла твердая ладонь, он недовольно дернулся и пробормотал:
– Какого черта?
Стоило ему повернуться, как у молодого лейтенанта округлились глаза и он нервно схватился за рацию.
– Толя, держи его под прицелом, я вызываю группу, это тот черножопый, с фоторобота, – быстро проговорил он своему напарнику, и тот мгновенно вытащил из кобуры пистолет.
– Руки вверх! – гаркнул Толя и навел дуло пистолета на Николая.
Тот недоуменно захлопал глазами:
– Вы чего, ребята, белены объелись? – икнул он. – Я коренной москвич, русский… чистокровный.
Он хотел было залезть во внутренний карман пиджака, где обычно у него лежал паспорт, но Толя снова рявкнул, да так громко, что Николай даже присел.
– Руки, твою мать! Ишь ты какой умный! Стой и не рыпайся, морда черномазая! Еще раз дернешься, сразу получишь дырку в голове.
Лейтенант тем временем что-то торопливо говорил по рации и бросал грозные взгляды в сторону обалдевшего Николая.
– Да вы что, ребята? – снова пролепетал он. – Какой я вам черномазый? Говорю же, русский я, с рождения в Москве живу. Здесь какая-то ошибка! Я только что из казино вышел, можете зайти спросить, я там свой человек, меня там каждая собака знает!
– В этом мы и не сомневаемся. Только эти, как ты говоришь, собаки наверняка не знают, что ты – особо опасный преступник! Стой и молчи, пока я на курок не нажал и не ухлопал тебя прямо здесь, на месте, – не опуская пистолета, проговорил тот, которого напарник называл Толей.
– Тебя ж посадят за убийство, – не захотел молчать Николай.
– Награду дадут, не сомневайся, – за то, что обезвредил такого гада, как ты.
– Говорю же, ошибаетесь вы! Никакой я не преступник! Я – Мальцев Николай, можете позвонить и проверить.
– Вот сейчас приедем в отделение, там все и проверим, в этом можешь не сомневаться. А сейчас заткнись и стой смирно!
– Вы еще за это ответите, это я вам обещаю, – зло процедил Николай сквозь зубы.
– Ты еще угрожать нам вздумал, урод?! – рявкнул Виктор и саданул Мальцева по челюсти. Пистолетом он рассек Николаю губу, из которой тут же струйкой потекла кровь. Николай вытер ее тыльной стороной ладони, но больше ничего не сказал, а лишь одарил рьяного представителя власти грозным взглядом.
Через пять минут после этого мордобоя к ним подъехала машина с мигалкой на крыше и резко затормозила. Из нее тут же выскочили двое парней в камуфляже и, заломив руки Николая, запихнули его в салон автомобиля.
Как только они приехали в отделение, Николай обнаружил, что паспорта в его кармане нет, и тут же с вызовом объявил, что без адвоката не будет вести никаких разговоров и что ему положен один телефонный звонок. Над его пафосной речью нагло посмеялись и добросовестно надавали зуботычин. Потом его кинули в камеру предварительного заключения – до выяснения личности, не забыв шепнуть парочке уголовников, кто это такой. В милиции на все сто процентов были уверены, что это и есть тот самый опасный преступник, насильник и убийца детей, который был объявлен во всероссийский розыск. Уже позже, когда Николаю и его отцу предъявили этот фоторобот, те недоуменно переглянулись. На нем действительно был изображен человек, как две капли воды похожий на Николая! По этой причине им пришлось удовольствоваться извинениями начальника отделения милиции полковника Самохвалова и больше не предъявлять властям никаких претензий. Любой суд оправдал бы блюстителей порядка. Им нечего было предъявить, кроме того, что они добросовестно исполняют свой долг. То, что происходило в камере, естественно, доказать не представлялось возможным. Да и если признаться честно, обнародовать все это Николаю не очень-то и хотелось. Даже отцу он ничего не сказал, ему было стыдно признаться, что его под дружный хохот сокамерников просто-напросто опустили, как последнюю девку с панели.
Как только отец вызволил сына из этого ада, Николай сразу же, на следующий день, пошел в парикмахерскую и побрился наголо, а заодно избавился и от усов. Девушка-парикмахер сначала пробовала уговорить молодого человека не делать этого, глядя на его шикарную шевелюру цвета вороного крыла. Уже потом, когда ей все же пришлось подчиниться желанию клиента и она добросовестно выполнила свою работу, она, посмотрев на него, улыбнулась:
– А знаете, мне кажется, что так вы стали даже интереснее, чем были!
– Я тоже так думаю, – буркнул Николай и, расплатившись за сервис, вышел из салона.
Вот такая история произошла с Мальцевым, и с того самого времени у парня появилась фобия на людей в милицейской форме. И вообще, как только он слышал слово «милиция», у него тут же начинался нервный тик, перехватывало дыхание, учащался пульс. Воспоминания о проведенных сутках в одной камере с уголовниками приводили его в состояние настоящей паники…