Так бы их афера и осталась нераскрытой, если бы не Катерина. Она давно заочно знакома с Артемом, и в один прекрасный день друзья по переписке решают наконец встретиться. Однако Артем на свидание не приходит, поскольку именно в этот вечер Инна его похищает. Катерина думает, что виртуальный знакомый над ней посмеялся, и впадает в депрессию. Тут на сцену выхожу я. Волею случая Татьяна, кадровик турфирмы, натыкается на мое резюме в Интернете и предлагает мне должность курьера. Я проникаю на фирму с мыслью отомстить подлому обманщику, но неожиданно обнаруживаю, что директор вовсе не похож на того Артема, которого знает Катерина. У меня закрадывается дикое предположение, что это другой человек, и я начинаю искать правду. Вскоре я прихожу к выводу, что место Артема занял бывший сотрудник фирмы Павел Шилко. Наконец, распутывая убийство Краснянского, я натыкаюсь на наркоманку Роксану, случайную свидетельницу того, как Инна похитила своего начальника. Правда, Роксана знала девушку под именем Света – именно так называл ее Арнольд Борисович.
– А-а-а, так это та самая Света, которая пришла в квартиру Краснянского сразу после нас! – догадалась Настя. – Я же видела ее в приоткрытую дверь чулана.
– Точно, – кивнула я. – Так вот, после показаний Роксаны у меня больше не остается сомнений, и я начинаю действовать.
В этом месте Руслан даже крякнул.
– Ну, дальше все более или менее в курсе. Не будем вспоминать, как ты изводила меня своими настойчивыми предложениями заняться делом Артема Нечаева. К счастью, у меня дошли руки до этого расследования, иначе гнить бы тебе сейчас в подвале в Веснушкино. Но уж не обижайся, Люся, только твоя версия преступления кажется мне неубедительной. Например: как, по-твоему, Павел мог прийти к Фридриху и вести с ним задушевную беседу, если к этому моменту он уже был похож на Артема как две капли воды?
Я лихорадочно соображала, что бы такое придумать.
– Ну, возможно, он и не сам его убил, а подослал кого-нибудь. Да разве это так уж важно!
Тут подала голос Настя:
– А мне непонятно, зачем Павел вообще затеял эту подмену. Чего он хотел добиться?
Все выжидательно уставились на меня, но мне нечего было сказать. А Настя продолжала сыпать вопросами:
– И кстати, еще одно темное пятно в твоей истории. Если Света – это Инна, то каким боком она была связана еще и с Краснянским? Не исключено, что мошенник не ограничился только аферой с кредитными карточками, но также стоял за подменой Артема.
Хм, действительно. А это дело вовсе не такое простое, как мне казалось на первый взгляд.
К счастью, Руслан пришел мне на выручку:
– Стоп, стоп, девушки. Боюсь, что вы начали распутывать историю не с того конца. И вообще поставили не на ту лошадку. Павел Шилко не был мозговым центром операции, он лишь игрушка в руках более хитрого и предприимчивого человека. Не догадываетесь кого? Тогда слушайте.
Хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно.
В день своего двадцатисемилетия Инна решила: с нее хватит. Хватит нищеты, убогого существования «как у всех» и нереализованных желаний. Теперь у нее будет совсем другая жизнь.
Инна еще в детстве поняла, что самое главное на свете – это деньги. Потому что они дают свободу. Сначала это была свобода от бабы Нюры, к которой ее сослала непутевая мать.
Свою мать Инна никогда в жизни не видела. После школы та уехала на заработки на БАМ, забеременела неизвестно от кого и родила девочку, которую тут же подбросила своей матери. Женщина надеялась, что без «довеска» ей будет легче устроить свое семейное счастье. Как сложилась судьба у матери, не знала ни Инна, ни баба Нюра. Когда девочке исполнилось четыре года, мать, и без того не баловавшая их письмами, окончательно перестала писать. То ли мать наконец-то нашла спутника жизни, от которого хотела скрыть грех молодости, то ли сгинула где-то на необъятных сибирских просторах – никто так и не узнал.
Баба Нюра жила в Тамбовской области, в маленьком городке под названием Кемыш, который скорее можно было назвать поселком городского типа. В городе не было ни кинотеатра, ни больницы; чтобы культурно отдыхать или лечиться, нужно было ехать в районный центр. Молодые люди покидали Кемыш, едва получив аттестат о неполном среднем образовании в единственной городской школе. Да и пожилые, выйдя на пенсию, предпочитали перебираться на постоянное место жительства поближе к цивилизации, где в кране всегда течет горячая вода и бесплатная медицинская помощь под боком.
Население Кемыша стремительно редело, грозя через пять – десять лет исчезнуть окончательно. Только баба Нюра никуда уезжать не собиралась: она не страдала от изоляции, напротив, она к ней стремилась. Да и для Инны, считала она, так будет лучше: чем меньше бесовских соблазнов вокруг, тем благочестивее вырастет ребенок. Дело в том, что старуха была фанатично набожной. При этом, как позже поняла Инна, бабка не принадлежала ни к какой религиозной конфессии, а придумала свой собственный свод законов и правил общения со Всевышним.
Если ты разговариваешь с Богом, то это называется молитвой, а если Бог с тобой, то – шизофренией. С бабой Нюрой Бог разговаривал часто и по самым различным поводам. Именно Его волю передавала бабка, когда говорила, что петь нельзя, это бесовское, смех – тоже от лукавого, ходить с непокрытой головой – прегрешение, а уж вплетать в косу красную ленту – вообще преступление, караемое геенной огненной.
Инна так никогда бы и не узнала, что такое материнская ласка, если бы не соседка, тетя Паша. Тетя Паша была полной веселой женщиной, разменявшей шестой десяток. Она работала на ферме дояркой, жила одна и при любой возможности приглашала Инну к себе. На всю жизнь Инна запомнила божественный вкус парного молока, которым ее угощала тетя Паша. Именно у соседки девочка узнала, каким должен быть дом – уютным, теплым и населенным любящими тебя людьми. На маленькой кухне тети Паши, где на окне стояла герань в горшочке и висели занавески с рюшами, она могла бы сидеть часами, потягивая молоко и млея от счастья. А еще тетя Паша вытаскивала из шкафа круглую железную коробку и угощала ее разноцветными леденцами монпансье. Или с заговорщическим видом открывала холодильник, а там лежало мороженое и дешевый, приторно-сладкий фруктовый шербет, который Инна безумно любила.
Но счастье никогда не длилось долго: надо было возвращаться домой, к полоумной бабке, которая все время проводила в молитвах в полутемной комнате и заставляла внучку становиться рядом с собой на колени.
– Молись, Инка, молись, – истово крестилась баба Нюра. – Все хорошие девочки попадают в рай.
Инна послушно крестилась правой рукой, но на левой держала скрещенными указательный и средний пальцы (подруги в школе сказали ей, что в этом случае все, что ты говоришь и делаешь, происходит как бы понарошку). Дело было в том, что Инна не хотела в рай. Ей хотелось мороженого, конфет и много-много игрушек. А для этого нужно было вырваться из-под власти бабы Нюры и иметь деньги. Инна твердо решила: «Пусть хорошие девочки попадают в рай. А я буду плохой и попаду туда, куда сама захочу». Конечно, она мечтала очутиться в доме у тети Паши и остаться там навсегда. Вскоре ей чуть было не представилась такая возможность.