Он оглядел их блестящими глазами, улыбнулся. Во взгляде блеснуло торжество.

– Вам, евреям, тогда удалось замять грандиозный скандал и провозгласить таким человеком своего же еврея. Но факт есть факт: человечество признало самым великим человеком тысячелетия Адольфа Гитлера. Это осталось в результатах опроса. Все могут убедиться, проверить… Если хотите знать мое личное мнение…

Она сказала строго:

– Не знаю, как Ави, но я хочу.

Это прозвучало, как выстрел, но улыбка не сошла с его лица, он ответил так же мягко:

– Для меня лично Эйнштейн тоже неизмеримо выше. Но это потому, что я сам из высоколобых, предпочитаю людей с мозгами людям с кулаками. Однако же мой голос не является решающим, а мы говорим о чаяниях всего человечества. Так вот, с какой бы кровью ни создавались империи и как бы ни рушились с ужасающим треском – народы мечтают об империи.

– Чушь, – прервала она решительно. – Мечтают всякие там Чингисханы!

Он покачал головой:

– Нет, человечество подспудно стремится слиться в единую семью. Иначе бы не возвеличивали этих тиранов. Просто у Александра Македонского и всех прочих, включая и Гитлера, не было необходимых средств. Они появились только сейчас. И пока только у одной-единственной страны.

Глава 9

Ави умело и быстро нарезал мясо тонкими ломтиками, так же быстро и с явным удовольствием ел, темные глаза поблескивали, как сколы антрацита, слушал внимательно, но с еще большим вниманием присматривался к Стивену, вслушивался в его речь, тембр, темп, словно анализировал крохотные паузы и задержки, подбор и расстановку слов.

Это же их легенда, подумал Стивен, как не понимают, или просто не хотят сами ее понимать? Всемирная империя создавалась еще при строительстве вавилонской башни, но когда отняли у строителей общий язык, то все рухнуло, все разбрелись строить свои крохотные государства. И сейчас самое главное требование националистов всех мастей – сохранение своего языка, «своей культуры».

Доходит до смешного: не так давно в трех давно обрусевших карликовых странах Прибалтики: Эстонии, Латвии и Литве, где все население поместится в одном американском провинциальном городке, усиленно вспоминали и насаждали местные языки, силой заставляя живших там русских учить эти трудные, нелепые и не приспособленные для общения эстонский, латышский, литовский, вместо того чтобы всем просто перейти на английский.

Что за глупость движет людьми?

Мария ела медленно, брови сошлись над переносицей, спросила сдавленным голосом:

– Значит ли это, что английский язык будет… как бы это сказать точнее, не просто наиболее желательным? И всех в Израиле попросту обяжут перейти на английский?

Стивен кивнул:

– Мария, ты просто умница. Наверное, потому, что жгучая брюнетка?.. Извини, это я неудачно пошутил, как все мы, американцы, грубоваты и прямолинейны в своем юморе. В плане языка заканчивается пропаганда английского, как общего для связи между народами. Когда-то таким посредником выступал латинский, но мы помним, что националисты во всех странах в первую очередь требовали отказаться от латыни и перейти на свой родной… Первым, если не ошибаюсь, был Мартин Лютер, который осмелился перевести Библию на немецкий, с этого все и началось… Так вот, английский язык становится не просто главным из языков, а единственным. Преподавание на всех других языках будет упразднено. А все общества, которые будут возникать в подполье «для изучения родного языка», будут расцениваться как террористические организации. С ними будут поступать соответственно.

Ави впервые нахмурился, Мария смотрела на Стивена, как на воскресшего Гитлера, который за это время многое продумал и теперь строит свою империю с учетом промахов и ошибок прошлого.

– Могучий довод, – произнесла Мария сдавленным голосом. – Это я насчет преимуществ единой всемирной империи…

Стивен кивнул несколько настороженно:

– Вот видишь.

– …только он звучал и раньше, – продолжила она. – Намного, намного раньше!

Он переспросил озадаченно:

– Когда? Неужели еще Рузвельт…

Она покачала головой:

– Это говорил Чингисхан, Аттила, Тимурленг, вообще любой завоеватель. Чингисхан любил похваляться, что на всей завоеванной им империи истреблены банды, что купцы перестали брать с собой охрану. Он был прав: из северных славянских земель можно было проехать через десяток покоренных им стран и ни разу не встретить разбойника. А Хромой Тимур велел высечь на воротах столицы надпись, что в его городах невинная девушка может всю ночь гулять по городу, и никто ее не обидит.

Стивен замолчал в затруднении, Мария вроде бы не спорит, а подтверждает его тезис о необходимости империи, Ави вытер губы салфеткой и поинтересовался грустно:

– Но ведь они сделали безопасным мир? Хотя бы на время своего правления?

Она кивнула:

– Да.

– Тогда Стивен прав?

Ее узкие плечи поникли.

– Не знаю, Ави. Почему-то те режимы – самые кровавые, самые жестокие, самые ненавистные.

Стивен сказал твердо:

– Ненавидимые преступниками! Преступниками и нарушителями.

Она грустно улыбнулась:

– Если бы! Ты настоящий американец, Стивен. Для тебя история мира и цивилизаций начинается с заселения Дикого Запада. Но наш мир считает Чингисхана и прочих создателей всемирных империй… самыми кровавыми деспотами.

Он ел медленно, кусок не лез в горло, хотя понятно же, что сейчас только разыгрывается прелюдия, оба офицера контрразведки, уже понятно, что и Мария оттуда, присматриваются к нему, предпочитая получить максимум сведений вот так, в как будто доверительной и непринужденной беседе, лишь постепенно сужая круг вопросов, пока не останутся традиционные: имя, звание, в какой части служишь, с каким заданием послан…

– Человечество потому не может допустить существования Израиля, – произнес он как можно спокойнее, – что в вашей древней доктрине, от которой вы не отказались, кстати, заложено достижение абсолютной власти Израиля над всеми народами.

Мария огрызнулась:

– А достижение всемирной власти США – это нормально?

Стивен покачал головой:

– Мария, ну что ты, в самом деле!.. Мы об этом уже говорили. Не заставляй меня повторяться снова и снова.

Ави поинтересовался:

– А если бы мы изменили доктрину… в смысле, отказались от доктрины всемирной власти, вы бы оставили нас в покое? У нас совсем крохотный клочок земли, здесь ни капли нефти, здесь только песок да скалы…