– Рэсэпшэн, да, – подтвердил пришвартованный к деревянной стойке носатый брюнет.
– Прошу прощения! – Ирка бесцеремонно отпихнула брюнета в сторону и свесила голову за барьер.
Оттуда с готовностью вынырнула молодая девица, напоминающая собой непропеченный дрожжевой хлебец с тмином: рыхлая, ноздреватая, с широким мучнистым лицом, усыпанным конопушками.
– Добрый день, я к вашим услугам! – напевно выговорила девица, усладив наш слух мягким кубанским «гэ».
Разумеется, мне тут же вспомнился мой телефонный разговор с «рецепционистом» этой самой гостиницы.
– Они не дают справок о постояльцах, – поспешно шепнула я на ухо Ирке.
Это ухо покраснело, как разварившийся кубанский вареник с вишней, но никаких иных проявлений замешательства или недовольства Ирка не выказала.
– Максимов Сергей Петрович! – уставившись на девицу глазами, похожими на пушечные жерла, требовательно произнесла моя пиратствующая подруга.
– Хде? – девица обвела взглядом гулкий пустой холл.
Носатый брюнет, до нашего появления скучно охмурявший «рецепционистку», выпятил грудь, выражая полную и безоговорочную готовность заменить искомого Максимова собой. Я нарочно наступила ему на ногу, чтобы не мешался.
– Кто – где? – споткнулась Ирка.
– Ну, Максимов? – девушка активно хлопала рыжими ресничками, осыпая на бледные щеки лохмотья черной туши.
– Это я у вас спрашиваю! – рявкнула Ирка, вообразив, что над ней потешаются. —Он живет у вас! Где?
– Справок о постояльцах не даем, – уловив суть вопроса, с явным облегчением сказала девица. – Не положено!
– Положено! – вмешалась я, со стуком припечатав к полированной поверхности стойки сторублевую купюру.
– А если мало, я еще положу! – Ирка поспешно полезла в сумку за кошельком.
Это сработало. Потратив двести рублей и пять минут, мы стали обладателями следующей информации: никаких Максимовых в «Казбеке» не проживало. Даже Сергея, причем не Петровича, а Арташесовича, в компьютерной базе постояльцев нашли только одного! Петровичей там не было вовсе. В алфавитном списке клиентов сразу за Макртычевым Гамлетом Арменовичем шел Мартиросян Самвел Давидович.
– Как же так? – расстроенная Ирка двумя руками художественно взлохматила свои волосы.
Я подумала, что Марик, ожидающий увидеть свою тетю с новой прической, не будет разочарован.
– У нас абсолютно точная информация, полчаса назад он поднялся по лестнице с какой-то блондинкой!
– Слушайте, девушка, а блондинку эту вы не знаете? – спросила я барышню. – Такая худощавая девица с длинными светлыми волосами и ногами «от ушей». Не помните такой?
– Ха! – барышня натужно выдавила из себя смешок, пропитанный завистью, как пончик маслом. —Да у нас этих длинноногих блондинок – как собак у шашлычной!
Я догадалась, что образный ряд был навеян спецификой «Казбека».
– Ближе к ночи тут, наверное, все блондинки города ошиваются! – закончила фразу девушка-булка.
– Вы про проституток говорите? —сообразила я. —Так-так! Скажите, а они у вас тут организованными стадами бродят или так... на вольном выпасе? По-разному? Девушка, я вам еще сто рублей подарю на память о нашей встрече, если вы познакомите нас с вашим сутенером!
Носатый брюнет, с тихим нерусским пришепетыванием баюкавший поодаль оттоптанную ногу, насторожил уши и опять нарисовался поблизости.
– С моим сутенером? – багровея, повторила барышня.
– Ну, не с вашим личным, конечно! С гостиничным! Наверняка ведь есть какой-то парниша, который пасет на этой лужайке своих длинноногих белокурых...
– Телок! – закончила мою мысль Ирка.
В шесть глаз – вместе с носатым – мы требовательно посмотрели на девицу. Та раскраснелась, запылала, как пионерский костер, заставив меня перевести обеспокоенный взгляд на датчик пожарной сигнализации, вмонтированный в потолок. Поднимая очи горе, я зацепила взглядом камеру слежения. Это навело меня на мысль, которая требовала немедленного и основательного обдумывания. Разинув рот, я застыла у стойки, как дикий гибрид гранитной статуи и скворечника.
– Я не знаю, – донесся до меня неуверенный голос девицы. – Вы у охраны спросите.
Ирка шлепнула по конторке бумажником и выразительно кашлянула. Правильно расценив это как намек на несоответствие количества полученной в итоге информации сумме предоплаты, конопатая барышня со вздохом прибавила:
– Лелика спросите. Они знают.
– Пошли, – Ирка резко дернула меня за руку.
Поскольку в глубокой задумчивости я стояла накренившись, как Пизанская башня, сильный рывок едва не привел к моему обрушению. Чудом удержавшись на одной ноге, взметнувшейся второй я едва не задела по уху низкорослого носатого дядьку, после чего он окончательно потерял желание общаться и с проворством горного козлика унесся вверх по лестнице. Мы с Иркой пересекли холл и подошли к другой конторке – с табличкой «security». Секьюрити, стало быть, охрана.
Охранников было двое. Молодые румяные парни в черных брючках и белых рубашечках с вышитым на нагрудном кармане красным логотипом отеля. Логотип гостиницы «Казбек» символически изображал одноименную горную вершину, а посему был треугольным и в сочетании с парадной формой одежды «белый верх – черный низ» здорово смахивал на алый комсомольский значок. Я еще на подходе к стойке заметила, что охранники горячо спорят, и не удивилась бы, если бы предметом оживленной дискуссии оказались, скажем, актуальные задачи мирового молодежного движения.
Я ошиблась, спор имел откровенно утилитарный характер.
– Что это?! – страшным шепотом с нескрываемым возмущением вопросил белобрысый охранник, держа двумя пальцами за скрученное «ухо» бумажного фантика серебристую конфетку.
– Это трюфель, – буркнул в ответ охранник с волосами, цвет которых определить было трудно, потому как их, очевидно, совсем недавно безжалостно обкорнали машинкой для стрижки на трехмиллиметровой высоте.
– Трюфель! – гневно прошипел Белобрысый. – Подумать только, трюфель! И это я слышу от человека, по вине которого я пил несладкий чай!
– У меня нет сахара, – буркнул Стриженый.
– У тебя был трюфель!
– Ты не просил трюфель, ты просил сахар!
– Я не знал, что у тебя есть трюфель!
– Трюфель – это не сахар!!
– Трюфель – это сладкое!!
– Ты просил не сладкое, а сахар!!!
– А сахар, по-твоему, не сладкий?!!
Ирка шумно поставила на стойку локоть, сжала руку в кулак и утвердила на нем подбородок. Глядя на комично сварящихся охранников, она даже не улыбнулась. Наблюдать за эскалацией конфликта по поводу сахарного кризиса было забавно, но у нас имелось спешное дело. Стрелки часов, служивших сомнительным украшением холла, приближались к одиннадцати.