— Красная, как кровь! — вдруг громко воскликнул капитан, совершенно неожиданно отреагировав на упоминание красного.
Выдав эту ценную информацию, он порывисто сел, открыл глаза и уставился на меня, сонно моргая.
Чтобы не разбудить спящего, свет в гостиной я не включала, и помещение освещал только свет полной луны, с любопытством заглядывающей в окно, которое с вечера забыли зашторить. Допускаю, что в призрачном лунном свете моя фигура в длинной и просторной — с Иркиного плеча — батистовой ночнушке смотрелась несколько потусторонне. Но не настолько же, чтобы повергнуть в мистический ужас бывалого опера! Дальнейшие нелогичные действия капитана я могу объяснить только дезориентирующим сочетанием потребленного алкоголя и страшного сна. Очень, знаете ли, не хочется думать, что появление у постели мужчины моей полураздетой персоны заставило этого самого мужчину опрометью спасаться бегством. Нет, я уверена, Лазарчук просто не понял, что у его изголовья стояла всего-навсего я, а вовсе не Смерть с косой!
Хриплый крик, который издал Серега, неприятно напомнил мне знакомого больного лося из передвижного зоопарка. Приезжала как-то к нам в город такая звериная тюрьма на колесах. Так вот, тамошний сохатый маялся какой-то хворью и периодически басовито ревел, пытаясь сообщить окружающим о своем дурном самочувствии. Лазарчуку, похоже, тоже было здорово не по себе: он слетел с мягкого дивана, как будто это была раскаленная сковорода, и рванул к двери, но в потемках сбился с курса и заблудился в углу.
Доблестный капитан никогда прежде не казался мне истеричной личностью, способной пошло брякнуться в обморок при виде самого заурядного привидения. Удивленная его реакцией, я застыла на месте.
— Кто? Что? — в гостиную один за другим влетели Колян и Моржик.
Запыхавшиеся мужики в трусах напоминали пару марафонцев. Ирка от них поотстала — подруга на ходу пыталась задрапироваться в простынку, но не могла, потому что перепутала стороны полотнища, полутораметровая ширина которого не позволяла охватить ее монументальные формы.
— Там, — сказала я, указывая в угол.
Ирке хватило соображения щелкнуть выключателем, и в гостиной зажегся верхний свет. Стало видно, что на полу под пальмой сидит, потирая руками ушибленные места, взъерошенный Лазарчук в нижнем белье.
— Он что, упал с дерева? — удивился Колян.
— Он что, спал на дереве?! — еще больше удивился Моржик.
— Нет, спал он на диване, — ответила я. — А на пальму полез, когда проснулся.
— Но зачем? — выразила общее недоумение Ирка.
Я промолчала. На этот вопрос должен был ответить сам Серега.
— Зачем! — повторил он, злобно зыркнув в мою сторону. — Затем, что спасался бегством.
— И прыгством, — подсказал Колян, удачной пантомимой изобразив ловкий обезьяний прыжок на дерево.
— Но от кого? — не отставала Ирка.
— Да от меня же, — с досадой ответила я.
— С этого места попрошу подробнее! — напрягся мой муж.
— Ой, да расслабься ты! — воскликнула я, на ходу сочиняя невинную версию своего появления вблизи постели Лазарчука. — Мне не спалось, я пошла на кухню, нашла снотворное и тут услышала голос Сереги. Я подумала, что его тоже мучит бессонница, и зашла предложить ему таблеточку. А он, оказывается, спал и разговаривал во сне.
— Вот бессонница меня никогда не мучила! — проворчал Серега, явно намекая на то, что я, в отличие от бессонницы, причинила-таки ему реальное беспокойство.
— Значит, тебя мучила нечистая совесть! — парировала я. — Ты во сне повторял: "Кровь… кровь… красная!"
Ирка испуганно вздрогнула.
— Кстати, о красном! Я вижу, еще осталось немного вина? — Колян дипломатично сменил тему.
Сообразительный Моржик подхватил со стола с остатками трапезы недопитую бутылку "Хванчкары".
— Давайте вместо снотворного примем по пятьдесят граммов и мирно разойдемся по спаленкам! — предложил мой мудрый супруг.
Так мы и сделали. Через полчаса в доме было темно и тихо. Спали все, даже я. Запитое «Хванчкарой» снотворное подействовало. Последней мыслью, промелькнувшей в моем затуманенном мозгу перед сном, было твердое решение завтра же разузнать все, что можно, о забетонированной "Ауди".
Пятница
Утро, как водится, наступило неожиданно и много раньше, чем хотелось бы: Мася проснулся на рассвете, слез с кровати и пошел на веранду, где с новыми силами принялся добывать с высокого подоконника горшок с геранью. Хорошо выспавшийся малыш был в прекрасной спортивной форме и на сей раз преуспел. Керамическая емкость шарахнулась с метровой высоты — к счастью, не зацепив предприимчивого ребенка! — и рванула так, словно в ней помещался не мирный цветочек, а боевая граната. Осколки глиняного сосуда разбросало по всему полу, а комья хорошо удобренной земли — и по стенам. Сама герань улетела к порогу, прямо к ногам подоспевшей хозяйки дома.
— Дети возложили цветы к подножию монумента! — сказала по этому поводу Ирка, начав при виде учиненного моим потомком разгрома сердито сопеть. — Я чувствую себя памятником. — А после паузы, носком тапки пошевелив увесистый ком сырой земли, добавила: — Надгробным.
— Памятники сохраняют хладнокровие и невозмутимость в любой ситуации, — напомнила я.
— Мне не нравятся ситуации, в ходе которых гибнут мои любимые домашние растения, — призналась подруга. — Вчера Серега помял пальму, сегодня Колюшка грохнул герань. Что будет дальше?
В ответ на ее вопрос из ванной, в которую, проигнорировав нашу тусовку на веранде, только что шмыгнул пробудившийся Колян, донесся шум падения и гневный крик:
— Какая зараза повесила над дверью горшок?!
— Ты сделала перестановку в сортире и как-то необычно расположила унитаз? — обернулась я к подруге, которая страдальчески опустила углы рта, уподобившись греческой маске трагедии.
— Это был цветочный горшок, — без выражения сказала Ирка. — Красивое польское терракотовое кашпо с традесканцией. Она так изящно декорировала дверной проем…
На веранду ступил Колян, похожий на римского патриция в тоге и венке: замотанный в белую простыню и с обрывками зелени на высоком челе.
— Еще горшечные растения в доме есть? — с трудом оторвав взгляд от костюмированного мужа, изящно декорированного традесканцией, спросила я подругу.
Ирка внимательно посмотрела на меня, на испачканного цветочным грунтом Масяню, на Коляна в веночке из оборванной зелени и объявила:
— Пойду переставлю повыше кадку с лимонным деревом.
— Лучше всего на шкаф! — крикнул ей вслед Колян.
Он обернулся ко мне и вполголоса пожаловался:
— Представляешь, захожу я в туалет и с разбегу въезжаю мордой в зеленый куст… Ну, совсем осатанели люди со своей великой любовью к декоративным растениям!