Прихватив со стойки остывший до приемлемой температуры стаканчик с нетронутым кофе и твердокаменное пирожное, я пошла искать в подсобных помещениях Ванечку Трошкина.
Хороший мальчик нашелся в мастерской, дверь которой была распахнута настежь для лучшей вентиляции. Просунув между зубами кончик розового языка, Ванечка сосредоточенно и вдохновенно зашкуривал куском наждачной бумаги фрагмент загадочной деревянной конструкции, похожей на четвертованного Буратино.
Руки у меня были заняты продовольственным набором, постучаться я не могла, поэтому просто громко сказала:
– Тук, тук! Можно?
Ванечка Трошкин, тощенький паренек с шапкой легких белокурых кудрей, которым позавидовала бы ухоженная болонка, устремил на меня затуманенный взор и пробормотал:
– А? Чего?
Этот бессмысленный вопрос и рассеянный взгляд подсказали мне правильную тактику дальнейших действий. Точь-в-точь такое лицо бывает у моего супруга, когда он глубоко задумывается о чем-то своем, интересном только программистам. Например, о проблемах жизнедеятельности кэширующего прокси-сервера – сама я не знаю, что это такое, но звучит пугающе, как магическое заклинание. В этот момент перед Коляном можно стоять на голове, хлопать в ладоши, кричать петухом, трубить в дудки и потрясать знаменами – он этого даже не заметит. И нипочем не узнает того весельчака, который стоял на голове, хлопал и дудел.
– Привет, давненько мы не виделись! – весело сказала я симпатяге Ванечке, входя в захламленное помещение и протягивая юноше кофе с пирожным. – Вот, это тебе.
Хороший мальчик машинально принял мои дары и заглянул в кофейный стаканчик с таким удивленным видом, словно созерцал нечто подобное впервые в жизни.
– Ты телефончик Серенького случайно не помнишь? – спросила я, доставая из кармана мобильник. – У меня аппарат сглючил, все номера из памяти стерлись, приходится заново набивать. Посмотри у себя в мобильнике, может, найдешь Серенького?
Замороченный Ванечка послушно отцепил с поясного ремня трубку сотового, подавил на кнопочки и озвучил результат поисков:
– Серенького нет, есть Белочка, его подруга.
– Давай подругу, – согласилась я.
С трудом удерживаясь, чтобы не потереть ладони, я забила названный номер в память своего мобильника, обозначив его буквосочетанием «Бел-Сер», а потом помахала хорошему мальчику ручкой и удалилась.
Вышла на улицу, села на лавочку в тихом скверике, попыталась позвонить клоунессе, но не преуспела: сотовый аппарат абонента находился вне действия сети. Скорее всего это означало, что он просто выключен. Не успела я убрать телефон в карман, как раздался требовательный звонок.
– Да! – бодро воскликнула я.
– Ты где? – не здороваясь, спросила трубка незабываемым голосом Сереги Лазарчука.
– В скверике на лавочке, а что?
– А где скверик?
– На улице Жукова, за цирком.
– А где лавочка? – не отставал приятель-сыщик.
– Прямо под бюстом, – легко ответила я, оглянувшись на нависающий надо мной памятник маршалу.
Пауза.
– Так ты что, лежишь на ней? – неуверенно поинтересовался Серега, поставив меня этим вопросом в тупик.
Через несколько секунд до меня дошло, что приятель пытался воссоздать трехмерную проекцию лавочки под бюстом, я хихикнула и помотала головой, забыв, что Лазарчук меня не видит:
– Бюст вовсе не мой, он бронзовый!
– А я думал, их только из силикона делают, – неуверенно произнес Серега. – Бронза, надо же!
Он немного помолчал и застенчиво спросил:
– И как, не тяжело?
– Очень тяжело! – ответила я, хохоча. – Тяжело мне с тобой разговаривать, Лазарчук! Можно подумать, что ты капитан не милиции, а дальнего плавания, такие у тебя дикие эротические фантазии! С чего бы это?
– Так ведь трое суток в ИВР, сугубо мужское общество и никакой личной жизни, – пожаловался Серега.
– Ой, я и забыла, что тебя арестовывали! – воскликнула я. – Извини. Так ты звонишь в надежде наладить личную жизнь? Небось не можешь забыть, как Ирка с тебя штаны спустила?
Я снова засмеялась.
– Штаны спустить надо с тебя и твоей Ирки, – разозлился капитан. – И выпороть как следует, чтобы не устраивали дурацких представлений!
– Это было вовсе не дурацкое представление, а следственный эксперимент, – не согласилась я. – Мы хотели проверить, не ты ли пытался запретить мне совать нос в чужие дела. К счастью, эксперимент доказал твою невиновность, это был не ты.
– Не я, но с удовольствием присоединяюсь к тем, кто стремится ограничить твою разведдеятельность, – проворчал Лазарчук. – Хотя сейчас я заинтересован в том, чтобы ты поделилась со мной информацией, потому что очень хочу найти настоящего убийцу. Значит, так. Сиди на этой своей лавочке и жди, я сейчас приеду, и ты мне расскажешь все, что тебе известно о смерти Галки, в убийстве которой подозревают меня. Уверен, что ты, несмотря на все запреты, роешь землю копытом, как боевой конь при звуках трубы!
– Ах, как поэтично! – съязвила я. – Можешь не приезжать, потому что о смерти Галки мне как раз ничего не известно! Вот если бы ты спросил меня об убийстве Желтикова или Титоренко, я бы, так и быть, могла поделиться с тобой информацией. Да, еще могу про гибель Фани рассказать.
– А кто все эти люди? – изумился приятель. – Я что-то пропустил, в мое отсутствие грохнули кого-то еще?
– Ты склеротик! – возмутилась я. – Дима Желтиков – это тот парень, которого ухлопали самым первым, на моем балконе, ты же приезжал к нам той ночью и видел труп!
– Видел, но не был ему представлен, – пробормотал капитан.
– А Аделаида Титоренко – это мать того трупа, тоже покойница. А Фаня – вообще не человек, она арлекиновый аспид и непосредственная исполнительница убийства Ады. Тебе ясно?
– Не стал бы этого утверждать.
– Слушай, Лазарчук, если ты хочешь помочь мне в расследовании, лучше узнай по своим каналам, кто такой Вадим Сергеевич Титоренко, пятьдесят третьего года рождения! – рассердилась я. – Он у меня один из главных подозреваемых, а я о нем ничего не знаю.
– А кто еще числится в главных подозреваемых? – поинтересовался капитан. – Надеюсь, меня там нет?
– Тебя нет, – согласилась я. – Ты бы не мог убить Диму, где уж тебе!
– Почему это? – обиделся Лазарчук.
– Потому что ты косолапый! – мстительно объявила я.
Выключила трубку и ухмыльнулась: мысль о том, что Серега с его походкой нетрезвого медведя мог пройти по канату, была мне смешна.
Ждать на лавочке прибытия капитана я, разумеется, не стала. Во-первых, уже надоело сидеть без дела, а во-вторых, чуть наискосок от сквера располагалось здание фирмы «Атлант». С лавочки мне виден был изгиб крутого бедра одного из гипсовых гигантов и его жилистый локоть. Как было не воспользоваться случаем заглянуть в эту контору? Я встала со скамеечки, решительно одернула на себе кофточку и зашагала через сквер, твердо вознамерившись встретиться с господином Кочерыжкиным и прямо расспросить директора «Атланта» о сути его проблем. Глядишь, заодно разберусь, кто противится моему вмешательству в дела его фирмы.