– Отлично, – пробормотала я, пинком отправляя в полет газету с фотографией голой наездницы и возвращая острый взгляд к экрану наладонника.
Телефон «Интуриста», вероятно, появился в списке в связи с необходимостью организации поминального обеда. Под заголовком «Алла» фигурировал, по всей видимости, телефон секретарши покойной Ангелины Митрофановны. Словом «Феникс», очевидно, Людочка обозначила телефончик аптеки, в которой когда-то работала. Итого – вместе с телефонами Рябушкиных – семь номеров, всего-навсего!
– Маловато будет! – недовольно молвила я.
Удивительно, что у Людочки так мало «своих» номеров! Или вовсе и не удивительно? Родных у сиротки нет, друзьями-подругами скромная девушка не обзавелась, коллег по работе у нее не имеется по причине отсутствия работы. Впрочем, телефончик «Феникса» в памяти все-таки есть. Но где же тот заветный иногородний номерок, по которому Людочка, по свидетельству барышни-продавщицы из «Феникса», регулярно названивала со служебного телефона аптеки?
Я еще раз посмотрела на короткий столбик телефонных номеров, извлеченных из памяти Людочкиного мобильника, и мне пришло в голову, что здесь только те номера, которые пунктирно рисуют картину безупречной и скучной жизни целомудренной девицы. А что, если это бутафория? Если хитрая Людочка нарочно сохраняла на мобильнике, который вполне мог оказаться в руках Вадика или его несносной маман, лишь те номера, которые никак ее не компрометировали?
Мысленно примеряя образ хитрой мошенницы к девице с наружностью бедной и скромной Крошечки-Хаврошечки, я автоматически полезла в файл, содержащий скачанные с Людочкиного телефона картинки. В режиме фотогалереи просмотрела снимки горных водопадов, цветущих полей, альпийских лугов, египетских пирамид… Оп-ля! А это кто такой?
Одна из фотографий выделялась в общем ряду высокохудожественных снимков. Это была фотография «с эффектом присутствия»: на фоне морских далей был запечатлен голенький малыш. В галерее картинок имелись и другие изображения симпатичных живых существ – порхающих бабочек, упитанных щенков и пушистых кроликов, но все они – на мой взгляд человека, профессионально оценивающего картинку, – демонстрировали безупречную композицию кадра. А вот на морской фотографии объект съемки – славный толстопузенький пацаненок лет двух – помещался ближе к правому краю, хотя композиционно, с учетом того, как малыш стоял, его было бы правильно немного подвинуть влево. Кроме того, качество изображения было чуточку хуже, чем на других картинках.
В списке снимков эта фотография шла под незатейливым заголовком «Мальчик».
– Да уж не Андрей ли это Андреевич? – подумала я вслух, припомнив имя ребенка, который «числился» за девицей Людмилой Петровой согласно сведениям собеса.
При этом мне вспомнилось, как Колян, получив в подарок такой же телефон, как у Людочки, принялся самозабвенно «щелкать» встроенной фотокамерой Масяню. За пару дней мы собрали неплохую подборку фотографий нашего ребенка: Мася спит, Мася ест, купается в ванне, катается на карусельках, читает книжки, потрошит игрушечную машинку и так далее, и тому подобное. Эта фотосессия очень порадовала киевского дедушку нашего сынишки, мы отправили ему картинки по электронке… На основании личного опыта я со всей ответственностью утверждаю, что излюбленным объектом съемок для всякого вооруженного фотоаппаратом родителя является, конечно же, его маленький потомок. К примеру, мой коллега по работе, оператор Алеша, став обладателем мобильника с фотокамерой, первым делом сделал кучу фотографий своего четырехмесячного младенца, а наиболее удачный снимок даже превратил в заставку своего мобильника.
Вывод казался мне очевидным. Если у Людмилы Петровой действительно есть сын, она не могла удержаться от искушения сфотографировать его. И, наверное, ей хотелось всегда иметь это фото при себе. Однако афишировать тот факт, что она – молодая мать, Людочка почему-то не желала. Именно поэтому она конспиративно сохранила фотографию сынишки в общем ряду стандартных картинок!
Я спрятала свой карманный компьютер в сумку и решительно встала с офисной лавочки. Пришла пора посетить телефонную компанию и выяснить, куда Людочка Петрова звонила из «Феникса». Я подозревала, что эти звонки имеют отношение к маленькому Андрею Андреевичу, о котором мне хотелось разузнать побольше.
На повестке дня стоял классический вопрос: «А был ли мальчик?»
В сервисное отделение телефонной компании я вошла за полчаса до окончания рабочего дня. Очереди к окошкам платежных касс уже рассосались, так что я могла приглядеть себе кассира-оператора посимпатичнее. Я выбрала толстощекую светловолосую девушку, чем-то похожую на мою Ирку. Скучая, кассирша перекатывала за щекой чупа-чупс, черенок которого торчал у нее изо рта, и периодически задумчиво возила по своему курносому носу кончиком пушистой русой косы, словно это была пуховка пудреницы. Эти глубокомысленные занятия, на мой взгляд, выдавали в ней натуру детски непосредственную и неиспорченную. Определившись с выбором собеседницы, я быстренько сбегала в ближайший ларек, купила там плитку воздушного шоколада и с ней вернулась в кассовый зал.
«Внесу стоимость шоколадки в общий список своих сыщицких затрат», – экономно подумала я. И тут же мне пришло в голову, как можно с толком использовать часть денег на расходы, выданных мне покойной мадам Рябушкиной вместе с авансом.
Взяв в одном из окошек чистый платежный бланк, я набрала на клавиатуре стоящего в зале компьютера номер телефона аптеки «Феникс» и выяснила, что это учреждение в текущем месяце должно заплатить за услуги телефонной компании триста рублей девяносто одну копейку. Копейки меня особенно умилили!
Я старательно заполнила бланк, достала из кошелька три сотенные бумажки и кучку медной мелочи, положила этот набор макулатуры и металлолома поверх шоколадки и сунула плитку в окошко толстощекой кассирши ловким движением Бабы Яги, заталкивающей в печь лопату с Иванушкой. Послойно разбирая мое подношение, кассирша добралась до шоколадки в нижнем ярусе. Она удивленно посмотрела на меня и коротко спросила:
– М-м-м?
Сформулировать вопрос поточнее девушке явно мешал недоеденный чупа-чупс, но я проявила понятливость и ответила:
– Шоколадка – это вам, в надежде, что вы извините меня за доставленное беспокойство.
– Хм? – спросила девушка, ловко пробивая по кассе мой платеж.
Я удержалась от вздоха, провожая глазами три сотенные купюры, великодушно пожертвованные мною в фонд помощи неплатежеспособным абонентам телефонной связи.
– Хочу попросить вас поднять из архивов распечатки наших счетов за январь, февраль и март, – умильно попросила я, быстренько подсчитав, в какой период Людочка работала в «Фениксе».
По опыту я знала, что получить расшифрованный счет с указанием всех междугородних звонков может только владелец телефона – лично, по предъявлению паспорта. В случае со служебным аппаратом требовалось удостоверить свою принадлежность к компании-абоненту. Никакого отношения к аптеке «Феникс» я не имела, даже покупателем сумасшедше дорогих препаратов не была, но честь по чести оплаченный мною телефонный счет аптеки придавал моей просьбе убедительность. Ведь нормальному человеку и в голову не пришло бы, что кто-то может добровольно заплатить триста рублей за чужие телефонные разговоры!