– Отлично! – воскликнула Алла, внимательно отследившая эту сцену. – То есть, я хочу сказать, отлично от других поступили вы, моя милая, когда так самоотверженно приняли на себя груз нерадостных забот! Похороны были организованы безупречно, это я вам говорю, как специалист по проведению массовых мероприятий…
Взволнованная Алла вдохновенно молола явную чушь, но я ее не слушала. Секретарша осуществляла отвлекающий маневр, а основное действие оставалось за мной. Это была операция под кодовым названием «Инфракрасный порт».
Инфракрасный порт – это устройство для передачи сигналов с одного хитрого прибора на другой. Например, с пульта дистанционного управления на телевизор. Или, как в моем случае, с мобильного телефона на карманный компьютер. Очень удобная штука! Умные машинки – мобильник и наладонник, расположенные лицом к лицу, то есть портом к порту, мгновенно находят друг друга и сразу готовы общаться между собой. Честно признаюсь, я смутно понимаю природу этого технического волшебства, но освоила управление им как прием практической магии.
Я вынула из кармана жилетки заранее расчехленный «наладонник», положила его на подоконник точно напротив Людочкиного мобильника и затюкала пальцем по кнопочкам чужого сотового. Где тут у нее «свои» телефонные номера? Я нашла нужную информацию, потом выбрала опцию «передать все» и через инфракрасный порт отправила все номера списком на свой карманный компьютер. Процесс пошел, но весьма неспешно. Недовольная скоростью «перекачки», я тихо выругалась, и Алла, встревоженная выражением моего лица, вопросительно засемафорила мне бровями. Со стороны это выглядело так, будто секретарша страдальчески гримасничает, пытаясь сдержать вскипающие слезы.
Из-за спины Людочки я жестами показала своей помощнице, что пока все в порядке, но нужно тянуть время: сначала сложила пальцы знаком «о’кей», а потом постучала по запястью. Смышленая Алла понятливо кивнула, показательно всхлипнула и заплакала. Вынужденная ее утешать, Людочка что-то невнятно бормотала.
– Ну давайте же, инфракрасные вы мои! – умоляюще прошептала я неспешно сливающимся в экстазе наладоннику и телефону.
Исчерпав все средства дистанционного воздействия на объект, Алла уже вошла в плотный контакт с Людочкой. Она рухнула ей на грудь и бурно зарыдала, при этом держа девушку в объятиях так крепко, что руки той были плотно прижаты к бокам.
– Я все! – сквозь рыданья прошептала Алла мне.
Я кивнула ей и заморгала Женьке, переминающемуся с ноги на ногу позади бьющейся в конвульсиях секретарши. Приятель тоже кивнул и осторожно похлопал убивающуюся Аллу по плечу. Поверх остренького плечика Людочки секретарша подмигнула мне, прошептала:
– Пост сдан! – И с явным удовольствием отклеилась от девицы.
– Людочка! – принимая пост, вскричал Женька. – Бедная Людочка!
По напряженной морде оператора я догадалась, что он не успел придумать никакой оригинальной тактики. Рыдать на груди у Людочки, которая была на две головы ниже его ростом, Женька не мог, поэтому он просто произвел перемену мест слагаемых: резко притянул Людочку к себе и силой уложил ее голову себе на грудь.
– Поплачьте, поплачьте! – уговаривал он слабо вырывающуюся девицу, которой, вероятно, хотелось в этот момент не столько плакать, сколько материться. – Вам совершенно необходимо выплакаться!
Понимая, что выплакиваться бедняжке придется до тех пор, пока я не дам своему исполнительному помощнику сигнал отпустить пленницу, я поспешила проверить, как идут дела с перекачкой данных. Оказалось, что мой наладонник уже проглотил предложенный ему список телефонных номеров и ждет, не будет ли еще какого-нибудь послания. Чтобы не разочаровывать умную машинку, я в качестве добавки сбросила ему с чужого мобильника все картинки. Получилось быстрее, чем в случае с телефонными номерами.
Последовательным нажатием пары кнопок я привела Людочкин сотовый в нормальное состояние, сунула свой компьютер в карман и скрестила руки над головой жестом, который мой верный оператор знает как сигнал к быстрому завершению съемок.
– Всем спасибо, все свободны! – обрадованно пробормотал Женька, с готовностью выпуская Людочку из своих излишне крепких и чрезмерно затянувшихся объятий.
Я хихикнула, прошла в обеденный зал и оттуда сквозь стеклянную дверь посмотрела на Людочку. Она быстро оправила на себе платье, помятое Женькиными лапами и замоченное крокодильими слезами Аллы, сцапала с подоконника свой мобильник и вновь принимала соболезнования. Это уже было совсем не интересно: на фоне бурного темперамента, проявленного Аллой и Женькой, умеренная скорбь прочей публики смотрелась бледно и невыразительно.
Информацию, добытую с применением высоких технологий, я изучала уже после поминального обеда, с которого по-английски удалилась при первой же возможности. В аллее, затененной смыкающимися ветвями старых кленов, я уселась на лавочку, потеснив дедушку с газеткой и девушку с газировкой. Сокрушенно подумала, что беспривязное существование частного сыщика имеет свои минусы – к примеру, у меня нет уютного офиса, в тиши которого я могла бы предаваться дедуктивным раздумьям. То и дело на парковых скамеечках посиживаю! С другой стороны, какой может быть офис, если и думать, и действовать приходится быстро, реагируя на ежеминутно меняющуюся ситуацию? Это Холмс и Ватсон с их британской неспешностью могли себе позволить после каждого эпизода активного сыска катить для раздумий на Бейкер-стрит, а я в пробках дольше стоять буду, чем в офисном кресле рассиживать!
Заклеймив позором темпы работы конкурирующей организации «Холмс и Ватсон», я решила не отвлекаться на внешние раздражители вроде соседки по скамейке, омерзительно хлюпающей газировкой, и дедуси, беспокойно шелестящего газетой. Стрельнув в булькающую девицу таким строгим взглядом, что бедняга подавилась, я достала свой наладонник и погрузилась в изучение его нового содержимого.
Сначала просмотрела телефонные номера, которые в Людочкином мобильнике значились как «свои». Их оказалось немного, меньше десятка.
– Чего и ждать от бедной сиротки, у которой в чужом городе ни одной родной души, – сквозь зубы пробормотала я.
Впрочем, телефоны будущей родни Людочка уже успела запротоколировать. В списке нашлись домашний телефон Рябушкиных, а также мобильники Вадика и покойной Ангелины Митрофановны – последний с трогательным сокращением «Ангел». Мадам Рябушкина была бы польщена! Был еще номер, обозначенный как «Вадим раб», и мое воображение успело нарисовать портрет изможденного каторжными трудами Вадика в цепях и строгом ошейнике прежде, чем я опознала в наборе цифр номер родной телестудии.
– Но Вадик все-таки раб! – убежденным шепотом постановила я. И добавила чуть громче: – Раб своих страстей!
Тут дедуся на краю нашей коммунальной лавочки беспокойно заерзал и попытался спешно сложить свою газету, но налетевший ветерок вырвал у него из рук страницу и аккуратно развернул ее на асфальте у моих ног. С разворота хищно улыбалась обнаженная девица самого развратного вида, в сапогах для верховой езды и с кнутиком в руке. Жеребца при ней не было. Очевидно, в этой роли мог вообразить себя каждый желающий. Я посмотрела на покрасневшего пенсионера и захихикала. Девушка с газировкой демонически захохотала, с трудом поднялась с лавочки и нетвердой походкой зашагала прочь, тряся длинными волосами и размахивая бутылкой. Ветеран и инвалид страстей тоже поднялся и заковылял в противоположном направлении. Офисная лавочка осталась в моем единоличном распоряжении.